Его жена случайно увидела, как к парадному подъезду дома, где жил министр государственных имуществ, подошли крестьяне-ходоки. Вероятно, с прошением. Швейцар прогнал их. Они укрылись за выступом подъезда. Жена Некрасова сказала ему об этом. Некрасов глянул в окно как раз в тот момент, когда городовой и дворники прогоняли крестьян от парадного подъезда. Взволнованный поэт быстро стал писать. А через два часа прочел поэму «Размышления у парадного подъезда».

Написанный в Петропавловской крепости роман Н. Г. Чернышевского «Что делать?» прошёл много цензур. Получив его рукопись, несказанно обрадованный Н. А. Некрасов опрометью помчался в типографию, где печатался журнал «Современник». Но вскоре поэт вернулся домой и тревожно объявил жене:

– Со мной случилось большое несчастье: я потерял рукопись…

Черновика рукописи не было: Чернышевский всегда писал прямо набело. На следующий день Н. А. Некрасов объявил в «Полицейских ведомостях» о потере рукописи. Указал улицы, на которых это могло случиться. Обещал нашедшему 50 рублей.

К нему явился бедный, невзрачный чиновник, недавно уволенный со службы по сокращению штатов, и сказал, что он нашёл рукопись.

– Где же рукопись? – нетерпеливо спросил Некрасов.

– Дома… Я пришёл только…

Некрасов прервал его:

– Скорей поезжайте за ней, скорей!

И сунул чиновнику в руку 50 рублей на извозчика.

Находка была немедленно доставлена. Некрасов дал чиновнику еще 50 рублей. Тот сиял от радости: ведь он никогда не имел столько денег. И попытался было вернуть поэту прежние 50 рублей, поскольку жил рядом.

– Оставьте их у себя! – сказал Николай Алексеевич. – У вас есть дети?

– Много-с!..

– Это им от меня на игрушки.

И были бесконечно счастливы – и поэт, и чиновник…

Цензорские рогатки вынуждали прогрессивных редакторов и издателей при царизме изощряться в изыскании средств и способов обмана и обхода блюстителей политической благонадёжности литературы. В этом тяжёлом искусстве некоторые редакторы доходили до курьёзной виртуозности.

Н. А. Некрасов, как издатель и редактор «Современника», находился под особенно бдительным наблюдением царских церберов. Проведал он, что его цензор – страстный любитель гречневой каши, что она действует на него магически. Под её влиянием старик весь уходил в наслаждение пищеварением, делался мягким, сговорчивым, ничего не соображал, подписывал корректуры, почти не читая их.

Поэт подкупил кухарку цензора, – и та ставила на обеденный стол хозяина гречневую кашу в тот день, когда ему предстояло чтение корректур для «Современника».

Так гречневая каша играла благодетельную роль в судьбах русской литературы Х1Х века.

Фёдор Михайлович Достоевский (1821 – 1881) утром 1 апреля 1875 года вышел из своей спальни мрачный. Жена, Анна Григорьевна, тревожно спросила его о здоровье.

– Здоров, но случилась досадная история: у меня в постели оказался мышонок. Я проснулся, почувствовал, что что-то пробежало по ноге, откинул одеяло и увидел мышонка. Так было противно! Надо бы поискать его в постели.

Анна Григорьевна позвала горничную, кухарку. Сообща они перетрясли всю постель, сменили на ней бельё, – ничего не нашли. Отодвинули от стен столы, этажерки, диван, стулья – нет мышиной норки!

Фёдор Михайлович попросил жену зайти к нему в столовую.

– Ну, что, нашли мышонка? – брезгливо спросил он.

– Где его найдёшь? Убежал. Но страннее всего, что в спальне не оказалось никакой лазейки, очевидно, забежал из передней.

А Фёдор Михайлович стоял и весело улыбался:

– Первое апреля, Анечка, первое апреля!