Перед ней возникло лицо женщины поразительной прелести, созданное из крошечных цветных осколков какого-то яркого, не поддавшегося времени материала.

– Тут хотели вырыть бассейн, – счастливо объяснял Илья, – но земля после сильных дождей обрушилась и открыла древнее, очевидно, римское строение.

– Действительно римское? – услышали они сверху гулкий бас Шломо, хозяина.

– Надеюсь, – откликнулся Илья.

Тот, пыхтя, стал спускаться к ним:

– Элоким адирим! Неужели это сохранялось две тысячи лет? Но кто это?

– Терпение. Вчера было пасмурно, я еле разглядел стершуюся надпись. А сегодня солнце проникает даже сюда.

Илья открыл айфон:

– Ну-ка, ну-ка… латинские буквы… Би… Ар… Ай… – он искал в Интернете. – Не верю своим глазам, – его тело, обмякнув, бессильно опустилось на кучу щебня, – что означает… BERENICA REGINA IUDAORUM… Черт возьми, это иудейская царица!

Все молчали, пораженные необычайной новостью.

– Очень красиво! – наконец, с чувством сказал Шломо.

Но он был старый еврей, и его восхищение быстро сменилось трезвой мыслью:

– Как вы думаете, сколько это может стоить?

– О чем вы говорите! Если это подлинник, ему цены нет!

– Конечно, конечно, – Шломо придерживал кипу, норовившую сползти с его седых волос на круглую мясистую физиономию. – Я ничего не собираюсь скрывать от властей… Однако мне полагается какая-то сумма?

Рина улыбалась:

– А мне, как присутствующей при историческом открытии?

– И обо мне не забывайте! – послышался сверху смех Муссы.

– Кстати, – сказал Илья, – познакомьтесь с Риной, моей весьма оригинальной приятельницей!

– Очень приятно, – поклонился хозяин.

Илья посерьёзнел:

– Но прежде, чем делить шкуру, – будем считать, уже убитого медведя – нужно определить и по возможности исправить все, что испорчено в портрете царицы, особенно глаза. Я вчера покопался вокруг в надежде найти какие-нибудь фрагменты мозаики, но они, как видно, превратились в пыль. Надо расширить поиск. Так что оставьте меня пока одного! А вы, Шломо, тем временем можете напоить нашу гостью чаем.

– С удовольствием, – ответил тот…

Через час Илья тоже поднялся в дом. Рина, уже чувствуя себя чуть ли не хозяйкой, налила ему чай, пододвинула вазочку с печеньем.

– Ничего существенного, – грустно заявил он. – Но есть идея… Можно предположить, что портрет Береники – только часть широкого орнамента, который начинается у моря, где уже раскопано многое, и идет сюда. Там, в Кейсарии, вокруг известной всем мозаики могут сохраняться осколки, нужные нам.

– Ты гений! – обрадовался Шломо.

– Но гений ничего не может сделать без простых смертных. Мне нужен Мусса.

Шломо крикнул в окно:

– Абуя!

Араб, обычно проворный и отзывчивый, не откликался. Покрыв голову куфиёй и стоя на коленях, он отбивал поклоны своему истинному хозяину.

Потом его тощая фигура возникла на пороге:

– Звали?

– Послушай, – обратился к нему Илья, – ты когда-то работал на раскопках в Кейсарии?

Тот, как всегда, сиял улыбкой:

– Верно.

– Остались ли у тебя знакомые?

– Может быть.

– Понимаешь, нужно попытаться принести оттуда осколки мозаики, если они есть. Мне особенно нужны кусочки перламутра. Ты знаешь, что это такое?

Мусса кивнул.

– Иначе я не смогу исправить глаза… – он переглянулся со Шломо, не уверенный, стоит ли пока открывать имя царицы. Но их бесхитростный собеседник, не понимая этих ашкеназийских сомнений, добавил:

– Вареники!

Всех троих белых охватил смех:

– Да, да!

Араб колебался:

– А меня не схватят охранники?

– Ты израильский гражданин, – настаивал Шломо, – зачем им тебя хватать? К тому же, нам требуется совсем немного, и за это немногое я хорошо заплачу.