Так как вы ничем не можете доказать, что дело сие – политическое, судить мы вас будем как бунтовщиков и предателей Отечества, навроде[6] Емельки Пугачёва. А теперь – всех по камерам! В одном этапе с уголовными пойдёте, сволочи!».

Гордый «предводитель дворянства» удалился в свой угол и чинно присел на кровать, гордо выпятив грудь. После чего, мгновенно преобразился в обычного больного, запахнул халат, а благородство, написанное на его лице, сменилось робостью.

– Да…похоже, Бося реально умом тронулся, – констатировал окончательно протрезвевший Сергей Иванович.

– Отнюдь, – возразил ему Тимофей Иванович. – Это он нам сейчас пересказал речь Александра Христофоровича во время первого допроса декабристов.

– Кто такой Александр Христофорович? – полюбопытствовал Семён Семёнович, не стесняясь своей неосведомленности.

– Бенкендорф? Глава третьего отделения тайной полиции, – ответил Тимофей Иванович, – но тут интересно другое – Опять же, где наш сожитель мог услышать такие детальные подробности истории Российской империи?

– Однако! – удивился Свистунов и посмотрел на Босю. – Знатоков творчества Пушкина и даже Бзежинского, пожалуй, можно встретить среди нашей братии, но, чтобы Бенкендорфа? Впрочем, историки тоже среди нас есть.

Бося сидел в своём углу и теперь уже злобно исподлобья озирался по сторонам.

– Тогда, ясно! Интересно, что он нам ещё выдаст? – воскликнул Тимофей Иванович.

– Похоже, этому братцу вообще всё равно, что городить, лишь бы оказаться в центре внимания, – предположил Семён Семёнович.

– Я так не думаю… – возразил собеседник. – Есть опасения, что всё гораздо сложнее и опаснее.

– Чем опаснее? Кому? – уточнил Свистунов.

– Он что, своего вообще ничего не говорит? – вместо ответа спросил Тимофей Иванович.

– Ну почему же. Вполне нормальный товарищ, – равнодушно пожал плечами Семён Семёнович. Вся беседа проходила в присутствии Боси, который теперь поднялся с места и, весело напевая «жил был у бабушки серенький козлик», припрыжку направился к выходу. Вид у него был доброжелательный и несколько смущённый, вполне соответствующий маске «Сютэн-дзоудзи» – пьющего мальчика, который с рождения стал прикладываться к сакэ и был при этом силен и мудр. По-видимому, Бося – мальчик слышал всё, что о нём говорилось, и воспринял это как похвалу.

– Послушайте… – начал было говорить Свистунов, но осёкся. Он увидел, что его собеседник вновь склонился над книгой и продолжил чтение так, будто и не было ни беседы, ни удивительных заявлений, ни монологов Боси, который в этот момент тихонько открыл дверь и выскользнул из палаты.

– Куда? – крикнул ему вслед Семён Семёнович, но ответа не последовало.

Из истории болезни

Анамнез жизни

Свистунов Семён Семёнович,48 лет. Единственный ребёнок в полной семье. Оба родителя имели высшее образование. Психических расстройств не имели. Когда больному исполнилось 14 лет, мать оставила семью. Далее больной воспитывался отцом. Отец умер рано. Больной окончил военное училище, был кадровым военным. Участвовал в горячих точках. Получил тяжелую контузию и был уволен из рядов ВС. В дальнейшем получил второе высшее образование: история, но по новой специальности не работал. Проходит длительное лечение

Анамнез заболевания

В течение пятнадцати лет проходит стационарное лечение. По характеру спокойный, упрямый. До 12 лет страдал энурезом. Сангвиник. Читать научился сам в возрасте пяти лет по детским игрушкам (кубики с алфавитом) Добрый и сострадательный. Считает себя мизантропом. Плачет под звуки марша «Прощание славянки» и начинает маршировать.

Утверждает, что видит вещие сны. Слышит голоса неизвестных людей и записывает всё ими сказанное. На вопрос «зачем он это делает?» отвечает, что в противном случае у него голова взорвётся. Свои записи называет рассказами, а себя считает писателем.