Оказалось, что их повели на Николаевский (Московский) вокзал, где уже стоял товарный состав. Офицеров разделили на группы и посадили в вагоны, потом состав отправили на запасной путь. В их вагоне был офицер, который молча сидел на верхних нарах. Он воспользовался тем, что рядом не было конвойного, и тихо вылез в окошко. Никто его не выдал. Как потом выяснилось, он добрался до города и как ни в чем не бывало явился на место своей службы. Его никто ни о чем не спросил. А ведь он был командиром корабля.

Поезд направлялся в сторону Москвы. Андрей очень волновался за свою жену, которая осталась с детьми – младшая дочка родилась чуть более трех недель назад… Он оторвал клочок бумаги от продуктового мешка и написал на нем следующее: «Нас обманным путем собрали, а сейчас везут куда-то по направлению Москвы». На другой стороне он написал адрес и текст: «Убедительно прошу приклеить почтовую марку и отправить это письмо». Эту бумажку он выбросил из вагона, когда поезд проезжал мимо Колпино. И письмо дошло через несколько дней. Это ли не чудо?

Братья Белобровы с супругами. Слева направо: Андрей Павлович и его жена Екатерина Сергеевна, Алексей Павлович и его жена Мария Павловна, Дмитрий Павлович и его жена Елизавета Борисовна. 1950-е годы

Просьба бабушки о свидании с арестованным братом дедушки Алексеем Белобровым, заверенная в домохозяйстве

Поезд доехал до Москвы. Братьев (Андрея, Митю и Лешу) и всех остальных тут же отправили дальше, пересадив в другой состав. Так они оказались во Владимире. После Андрея Павловича перевели в Москву в Бутырку, из которой освободили в феврале 1922 года. Несколько дней он должен был провести в Москве, чтобы рассчитаться с ЧК, то есть получить отобранные вещи и документы на Лубянке. Останавливался в Москве Андрей Павлович у сестры своей тещи – Любови Аристидовны, которая его еще и кормила. Интересно, а если бы у него не было родственников в Москве – где бы он жил, освободившись? Попал в тюрьму он в августе, а вышел в феврале, и на нем была только летняя одежда…

Брат Андрея Алексей Павлович еще на три месяца задержался в Бутырке. Освободили его в мае 1922 года. Дмитрий Павлович вышел раньше – в декабре 1921 года. К сожалению, Митя с Лешей еще раз столкнулись с такой же несправедливостью. Но это уже другая история… Много позже мой дедушка написал книгу, «Воспоминания военного моряка»[2], где подробно рассказал о своем пребывании во Владимирской тюрьме и в Бутырке. А я пишу о том, что он мне сам говорил, то, что помню.

В августе 1925 года у Кати и Андрюши родилась третья дочка, Оля, в будущем – специалист в области истории древнерусской литературы, старший научный сотрудник Пушкинского Дома, лауреат премии им. Д. С. Лихачева (и ученица самого Лихачева). Кстати, Оля родилась в Детском Селе, так в то время называлось Царское Село, город Пушкин. Об этом у нее есть запись в метрике, что до сих пор иногда приводит к вопросам со стороны чиновников: «А где это?»

Оля Белоброва в детстве

Через месяц после рождения третьей дочери Катя и Андрюша Белобровы с детьми переехали из Павловска в Ленинград, в квартиру № 7 на Мойке, 15. Там прошло мое детство, и с этим местом связано немало уже моих собственных воспоминаний… Переехать они решили потому, что Андрюша, к тому времени давно ставший весьма уважаемым Андреем Павловичем, работал в Адмиралтействе и ездить каждый день туда из Павловска ему было тяжеловато. А Катя (в свою очередь, ставшая Екатериной Сергеевной, сотрудницей метеорологической станции в обсерватории) в тот момент работать в Павловске все равно уже не могла – вот-вот должна была родиться Оля. Так что семья решила перебраться в Ленинград и начала подыскивать жилье. Как раз в это время один из военных моряков освобождал квартиру на Мойке и отдал ее Белобровым за 150 рублей.