Это я и понимаю как отсутствие у философии фиксированного предмета, или иначе у философии может быть любой предмет. Мне кажется, это более понятный способ объяснить, что такое философия без использования термина «мышление».
Здесь главное понимать, что отсутствие фиксированного предмета философии означает лишь то, что человек может мыслить все, что угодно. Предметом философии не может быть шкаф как таковой, а может быть мышление шкафа, как мы можем помыслить шкаф: как единое, как многое, как особенное и т. п.
Более того, центральными предметами философии являются именно те объекты, которых принципиально не существует вне мышления: философские понятия, категории. Мы их создаем в своем мышлении, а потом их же делаем предметом своего мышления.
Главное – осознать, что, если не делать различения между непосредственным познанием предмета и познанием мышления этого предмета, то невозможно провести границу между наукой и философией.
В то же время, как отличить мышление как предмет логики, от мышления как предмета философии?
Это очень просто. Логика занимается не мышлением как таковым, а исключительно продуктом мышления – текстом (письменным, устным). Логика исследует закономерности построения текста, а не его содержание. Тут главное – различать мышление, понимаемое как оперирование нашей картиной мира, мышление как мировоззрение и текст, в котором мы фиксируем вне себя это «оперирование». Так вот, предмет философии внутри головы, а предмет логики – снаружи.
Проблема лишь в том, что иногда мышлением называют внутреннее проговаривание текста – отсюда и пошла фраза «логика – наука о правильном мышлении», хотя, на мой взгляд, корректнее будет так: «логика – наука о правильном построении текста».
Но такое определение нелегко объяснить другому.
А мне показалось, что, наоборот, человеку, далекому от философии, очень легко объяснить про предмет философии, рассказав про кресло и одинокого философа, про то, что и предмет, и инструмент находятся у философа в голове. Ведь действительно, для работы ему больше ничего не надо. Писатель должен знать жизнь, людские характеры, типы поведения и пр., поэт – видеть закат, любимую женщину. Они привязаны к внешнему миру. Не говоря уже об ученых, выезжающих в поле или сидящих в лабораториях. Теоретику обязательно нужны данные экспериментов и для начала работы, и для проверки ее результатов. Одному только философу ничего не надо: все свое он носит с собой. Нет, конечно, нужен изначальный колоссальный накопленный багаж знаний, но потом, в непосредственной работе, эти знания могут только помешать.
Вот я сижу пишу. Все, что я анализирую, а потом формулирую в виде рационального текста, находится у меня в голове, я ловлю мысли за хвостики, облекаю их в слова и связываю в логичный текст. Мыслю свое мышление.
О том, что главное у великого философа, знает только сам великий философ. То, что нам преподносят как главное, может быть второстепенным и наоборот. И об этом свидетельствуют не столько сами тексты, сколько, например, частная переписка мыслителей.