«Люби, радуйся, живи» – говорило её сердце. Она прекрасна, моя судьба. Жан слышал биение сердца любимой, страсть овладевала им.
– О Жан, ты мой, а я твоя!
– Наша любовь, сильнее смерти Цесерия!
В предвкушении чудесной ночи, на заре, в шуме реки; они любили друг друга. Два в одном, одно в двух.
– Война пришла в наш дом, о Жан, любовь моя!
Жан отправляется на фронт. Столько убитых, столько раненых. Как можно отправлять кого-то в этот ад? Счастье, как и всё в мире, не бывает вечным. Их любовь разделило время.
– Цесерия, любовь моя, ты будешь меня ждать?!
– О Жан, любовь моя, мой свет. Когда последние звёзды упадут с небес, ты вернёшься ко мне. А я всё буду ждать, в жизни или в смерти!
– Цесерия, душа моя, я вернусь к тебе, переплыв все моря и океаны, исходив все леса и пустыни!
***
Жан на фронте, а Цесерия томится в ожидании. Время враг, с которым борьба всегда приводит к поражению. Лето, осень, зима, весна и снова лето…
– О Жан, любовь моя, где же ты? Моё сердце страдает от разлуки. Столько лет прошло, а тебя всё нет. Я буду ждать, я буду бороться.
***
Цесерия несёт крест ожидания, а Жан несёт крест войны. Оба в вечной битве.
– О Жан, любовь моя, я больна! Где же ты? Ты переплыл все моря и океаны, исходил все леса и пустыни? Я жду, я всё ещё жду, но я больна.
***
– О Жан, любовь моя, времени так мало. Господь скоро заберёт меня к себе и я усну на веки вечные. Найдёшь ли ты меня там, если мы не свидимся на этом свете?!
***
Через три дня её не стало, похороны были скромные. Белая тень Цесерии лежала в гробу и ждала своего любимого. Но не дождалась, её погребли вместе с последней надеждой на встречу, пусть и с покойником. Жан пришёл ровно через год. Цвели сады, текли реки и та роща, в которой они обвенчали свои души; была такой же, как в день прощания. Ему предстояло принять удар, который приготовила для него жизнь. Он стоял у могилы Цесерии, словно труп. Душу вырвали у него из тела, по земле осталась бродить лишь оболочка. Пару лет она скиталась по городам и странам, а потом и вовсе исчезла.
Ужин семьи Марговец
Введение
Посвящается моей любимой писательнице и духовной сестре Вирджинии Вулф, а также Недолеченной Даме – человеку с чистым сердцем и огромной, как океан душой. Спасибо тебе за понимание и интерес к по-настоящему важным вещам, а также за великую преданность правильным идеалам. Твоей усидчивости, терпению, смелости, стойкости и силе, можно только позавидовать, благодарю за то, что поделилась ими со мной. Оставайся такой же удивительной как сейчас и иди по тесной, тёмной и опасной дороге жизни, с улыбкой.
«Эта история не одного человека и многих дней, а многих людей и одного дня. Ведь что есть день, если не вся жизнь»?
1
Часы пробили одиннадцать утра, хотя утро ли сейчас, может полдень или глубокая ночь? Одна из тех туманных ночей, в которых не видно не единой звёздочки, даже самой крохотной. Комната, освещаемая искусственным светом электрической лампы, была наполнена тишиной. Лишь редкое, случайное кряхтение нарушало её. Лист перевернулся; ещё одна страница, которую пробегал глазами Джон, была скрыта от его уже не любопытных, потухших глаз. Свеча, именно со свечой их можно было сравнить. Жизнь свечи напоминает жизнь глаз. Яркое пламя, постепенно переходящее в тусклый огонёк; и вот-вот он погаснет. Но нет, глаза Джона Марговеца и думать не могли о том, чтобы погаснуть прямо сейчас.
– Вы читали эту книгу? – с поддельным интересом спросил он, но ответ был очевиден.
Как я могу читать такие книги, подумала про себя Минни, сидя напротив на маленьком, хромающем и издающем неприятные звуки стульчике. Она наполнена, да нет… Она просто кишит расизмом! Её предки афроамериканцы были бы в ярости, от одной лишь мысли о прочтении этой книги. Но тем не менее да, да она читала эту книгу. Простое да, вырвалось из её уст и предало её, обман был раскрыт.