Пирожное «Картошка» было совсем как из детства – обсыпанное какао мукой и с тремя пиками из масляного крема сверху. Мы все дружно поблагодарили официантку и принялись уплетать, как оказалось вкусную «Картошку» и пить ароматный кофе. Мне показалось, что Кирилл мысленно вздохнул от облегчения, что ему не пришлось отвечать на мой вопрос о переезде.

Ванька каждый раз пытался чем – то помочь Скворцовой: то салфетку подаст, то сахар, а когда мы рассаживались за стол, он даже стул ей отодвинул, вызвав во мне волну негатива к этой девушке. Хотя, исходя из здравого смысла, я, конечно, понимала, что Рита здесь абсолютно не виновата. Это мой друг, будто влюбленный идиот, расплывается в любезностях перед ней, а она лишь принимает их. Но от этого легче не становилось. Меня поедала ревность.

Разговаривали мы в основном о предстоящих соревнованиях, которые будут в середине октября. Отборочный этап включает в себя эстафету и индивидуальный этап. Полученные балы будут суммироваться и, исходя из этого, команды будут проходить дальше.

Мы просидели до закрытия кафе, оттуда я и Ванька пошли домой, а Кирилл повез Риту в соседний квартал, где она жила.

Бредя не спеша по нашей любимой каштановой аллее, я даже подхватила друга под руку. Осень радовала нас еще теплыми вечерами. Если бы не школа завтра, то так и ходили бы туда и обратно, распинывая, начинающие опадать листья, хрустящие под ногами и дарящие атмосферу уюта рядом с родным человеком.

– Вот скажи мне, Романова, что ты цепляешься к Скворцовой? Она и правда неплохая девчонка, позитивная и симпатичная. Но почему – то мне кажется, что они не встречаются с Царевым.

– Вань, ты же меня знаешь. Я ревностно отношусь к людям, вклинивающимся в нашу дружбу. А отношения ребят меня вообще не волнуют.

– А я уж начал предполагать, что ты меня ревнуешь. – Ванька остановился и прижал меня к себе за шею, растрепав волосы, потерев кулаком макушку в игривом жесте. Я высвободилась и подняла на него глаза, утонув в их синеве, блестящей в свете фонаря.

– Еще чего! Воображай больше! – ткнула я его пальцем под ребро и кинулась убегать. Ванька согнулся, сделав вид, что ему больно, но это был отвлекающий маневр, он побежал вслед за мной. Так мы и добежали, шутя до дома, побрели каждый на свой этаж, разойдясь по квартирам.

На пороге гардеробной меня встретила бабушка. Она была в своем домашнем велюровом темно синем халате на поясе и в стильных очках в прямоугольной оправе. В руках она держала томик английской классики в оригинале.

– Ну и где вас носит, дорогие мои?

– Ба, ты что, ко мне на Вы? – рассмеялась я и чмокнула Инессу в щеку, слегка приобняв. – Что это у нас тут? – обратила я внимание на книгу. – Томас Харди? Прекрасный выбор! Мам, я дома! – прокричала я вглубь квартиры.

– Да нет ее! – откликнулась вместо мамы бабушка.

– Как это нет? – Округлились мои глаза. – На нее это не похоже, ты звонила?

– Еще нет, вот подумываю уже. Может на работе задерживается?

– Бабуль, прошли те времена, когда она выезжала к клиентам ночью на следственные действия, – объяснила я бабушке. Мама уже давно обзавелась своим адвокатским кабинетом, где юные сотрудники, набираясь опыта, работали сверх нормы. – Сейчас я ей позвоню. – Достала я телефон из спортивной сумки.

Дверь за мной зашуршала, повернулся замок, и на пороге оказалась мама. Выглядела она веселой и красивой, щеки раскраснелись.

– Ой, девочки мои, запыхалась подниматься по лестнице. А вы что тут собрались? Вера, только не говори, что ты только что пришла домой!? – обратила мама внимание на то, что я еще одета и на пороге.