– Помню я. – Промямлила в ответ и вновь опустила глаза, смотря под ноги.

– Я хочу предложить тебе взаимовыгодный контракт.

– Уже интересно! Чем же ты можешь быть мне полезен? Проведешь со мной урок физкультуры, научишь плавать или поможешь поступить в университет? – остановилась я возле школьной раздевалки и уставилась на Царева. – А может быть все и сразу? А, еще, совсем забыла. Свалите вдвоем со Скворцовой восвояси и больше здесь не появитесь? И дуатлон бежать мне не придется, кстати, тогда. Ну, так что, Царев, выполнишь все мои желания? – развернулась я и пошла за своей курткой, не выслушав ответа.

Он ждал меня на крыльце. Мне показалось, что я свалила на него всю свою боль и теперь он выглядит как побитая собака. Широкие красивые плечи плавца опущены, голова склонена на бок, руки в карманах брюк и только взгляд выдавал в нем решимость. Он не сдался после моего негатива, выпрямился и подошел ко мне вновь.

– Не хочу показаться чрезмерно назойливым, Вера, но, я, правда, хочу тебе помочь.

– Хорошо, извини, ты ни в чем не виноват, а я сделала тебя крайним. – Побрела я по ступенькам.

– Прогуляемся?

– Я думала, ты предложишь прокатиться с ветерком. – Попыталась разрядить обстановку я, чувствуя свою вину перед парнем.

– Сегодня не получится. Я пешком.

– Тогда пошли через сквер, у нас есть около часа, потом стемнеет.

– И ты превратишься в тыкву? – вспомнил Кирилл сказку о Золушке.

– Ну почему же в тыкву? Я же не карета! – Засмеялась я. – Нет у меня феи крестной, поэтому я останусь собой. Обещала маме вернуться раньше, она переживает, если я без Вани прихожу поздно. – Только я вспомнила о друге, внутри опять проснулась ревность и обида,

– И принц гуляет с другой, – добавил масла в огонь Царев. И он был прав. – Давай я тебя провожу.

– Не стоит. Пошли просто через сквер, так длиннее до дома. А ты же теперь вроде бы наш сосед. Переехали уже?

– Нет, в квартире ремонт полным ходом. Отец с дизайнером сделали перепланировку и из четырех комнатной квартиры получилась трехкомнатная с большой кухней – гостиной. Представляешь, разгром, какого масштаба там!? – задал мне вопрос парень и тут же продолжил. – Наш перевалочный пункт в командировочном жилье.

– Даже представить страшно. Ненавижу ремонт. Но тебе не приходится жить в этом разгроме, а это большой плюс, – отметила я. – Когда мы с мамой и бабушкой решаем обновить обстановку, то поочередно переезжаем из комнаты в комнату. А жить с моими родительницами в одной комнате – это сущий ад. Одна постоянно учит иностранному языку, вставляя в разговор фразы на английском, а другая рассказывает о преступниках, которые ждут именно меня за каждым углом. – Закатила глаза я, а Кирилл легко ударил себя по лбу ладонью в знак сожаления и солидарности со мной, что ремонт – это зло.

Мы вдвоем вышли на тротуар, ведущий в парк. Каштановая аллея раскидала по дороге колючие зеленые колобки, некоторые из которых разбились об асфальт, обнажив свои семена. Я толкнула один колобок носом своего ботинка, давая пас Цареву, тот ответил, завязался нешуточный бой. Резвясь словно нам снова по десять лет, мы вдоволь посмеявшись и раскрасневшись от бега за каштановыми детьми, сели на лавку передохнуть и отдышаться. В кармане куртки завибрировал телефон, сообщение было от Ивановой:

« А он – красавчик. Завтра буду строить глазки. Даже не смей заявляться с Исаевым в школу» – дальше шли картинки в виде сложенных рук в молящем жесте, а в конце один желтый кругляш, посылающий мне поцелуй с заранее подготовленной благодарностью.

Я ответила коротко:

«Ок!» – и послала улыбочку в виде закрытой скобки. Убрала телефон.