- Где можно помыть руки? – спросила я, сняв обувь и куртку. Дочка сделала тоже самое и с любопытством начала разглядывать новое пространство вокруг себя. Алёнка подозрительно затихла за моей спиной.

- Руки?... – чуть растеряно спросил мужчина. – В ванной. Вот здесь, - открыл он для меня дверь и включил свет. Правда почти сразу нырнул в ванную комнату, закинув какие-то тряпку в корзину для грязного белья.

Вся наша дамская троица поочередно помыли руки и обтерли их чистым полотенцем, которое специально для нас принёс Никита.

А затем мы все неуверенно вышли из ванной и прошли, как оказалось, в кухню, где хозяин квартиры опустошал пакет, принесенный из магазина, пока его сын тихо хныкал и капризничал в стульчике для кормления.

- Смотри, у него все шкафчики и полки собраны и прибиты, - едва размыкая губы, тихо произнесла Алёнка.

Я молча закатила глаза и проследила за тем, как Алиса тоже нырнула в пакет мужчины и подала ему ведерко с майонезом, которое он так же молча поставил в холодильник. Такое ощущение, будто они каждый день так делали. А затем моя дочка просто смяла пустой пакет и вложила его в узкую висящую на двери шкафчика корзинку, в котором оказались другие пакеты.

- Ты здесь была уже, что ли? – огласила Алёнка мои мысли.

- У бабы с дедой такая же корзинка для пакетиков, - знающе ответила Алиса, а потом отвлеклась на игрушки, лежащие на обеденном столе.

- Так, кхм, - уверенно выдохнул Никита, обратившись ко мне. Закатал рукава. – Что делать?

- А ты руки помыл? – тут же спросила моя дочка. – А мы помыли.

Прокурорские замашки своего деда она усвоила раньше, чем научилась говорить «мама».

- Точно, - кивнул Никита и послушно подошёл к раковине, где помыл руки.

Мы с Алёнкой переглянулись и молча поджали губы, чтобы не рассмеяться.

В кухню вошёл парень, младший брат Никиты, который, похоже, специально, чтобы продемонстрировать нам рельефный пресс, долго надевал футболку. А потом, глядя на нас с Аленкой с кривой ухмылочкой, закатал рукава, наверное, для того, чтобы мы лучше разглядели его бицепс.

- Ты освежителем воздуха, что ли, надушился? – спросила его Алёнка, вынудив меня спрятать улыбку, а парня смутиться.

- Это мой парфюм, крошка. Хочешь понюхать? – оттянул парень ворот футболки в сторону моей подруги.

- В туалет ваш захочу, там твой парфюм и понюхаю, - фыркнула Алёна, а я по её интонации поняла, что флирт уже начал набирать обороты.

- Малой, пожрать что-нибудь приготовь, - строго бросил ему Никита и, взяв сына на руки, повёл меня за собой в комнату, по бардаку в которой я поняла, что именно здесь чаще всего и обитает молодой папаша вместе со своим сыном.

Письменный стол был завален бумагами и папками, а в центре всего этого стоял открытый, погасший ноутбук. Большая двуспальная кровать, рядом детская с опущенным бортиком, и абсолютно на всех плоскостях лежали вещи, которые Никита в спешном порядке собирал и закидывал в шкаф-купе.

- Я полгода откладываю уборку, - было видно, что мужчине было неловко за бардак.

- Понимаю, - кивнула я, улыбнувшись. – Первые два года после рождения Алисы моя комната выглядела так же.

- То есть еще примерно полтора года об уборке можно не заморачиваться? Класс, - с облегчением выдохнул Никита и тихо хохотнул, заглянув мне в глаза. – И что теперь делать? – спросил он, указав на Стасика, который тихо сидел на большой постели и грыз прорезыватель в виде медвежьей лапки.

- Раздевайтесь, - сказала я, а Никита излишне кипишно схватился за край своей толстовки. – В смысле, сына раздевайте, - остановила я его с лёгкой улыбкой. – Простите, это мамская деформация из разряда «мы покакали», «мы поспали», «мы тугосери» и прочее.