– Присел я с мужиками, приглядываюсь, разговариваю, смотрю, нет Есенина. Где он? Начал искать. Слышу в одном углу тишина и его голос: стихи читает. Подхожу, он сидит на нарах, рядом бутылка со спиртом, а вокруг мужики, проститутки. Помню, одна старая, с верхних нар вот так свесилась и глядит на него, как на чудо какое, слушает, и все слушают. Лампа горит тускло, полумрак, лица вокруг небритые, пропитые, онемевшие, и он читает. Жутко глядеть! Потом он напишет: я читаю стихи проституткам, с хулиганами жарю спирт… А однажды я зашел в редакцию «Правды» по делам, а там пьяный Есенин, вдрызг, с гитарой, он часто бывал там у Бениславской, она потом застрелилась на его могиле, увидел он меня, отбросил гитару на диван, ухватил меня за грудки, начал трясти и спрашивает: – Ты меня понимаешь? – Понимаю. – А себя понимаешь? – Понимаю. – Ничего ты не понимаешь! – И толкнул на диван. Я шмякнулся прямо на гитару. Она подо мной – хрясь! Раздавил. Есенин схвати гриф и давай им бить по полу. Бил до тех пор, пока не разбил в щепку… Да, не берег он свой дар, и себя не уважал. Разве можно так… Был я у знакомых своих, а он им письмо прислал из Америки, там он был с Дункан. Начали читать письмо вслух. Есенин пишет, что рвется в Россию, а сволочь Дунька денег не дает. Он ее Дунькой звал. Все смеются, а мне стыдно за него, он что, сутенер? Нельзя так себя вести.

И каждый раз, когда мы приходили к нему, Леонид Максимович благодарил нас и непременно спрашивал: не заговорил ли он нас? И провожал до порога. Сам открывал дверь. А мы готовы были слушать его бесконечно. Однажды я был у него с женой. Таня тоже член Союза писателей и давно рвалась к нему, наслушавшись моих рассказов. С нами был Андрей Коновко, мой давний друг, писатель и директор издательства «Зарница». Леонид Максимович, увидев мою жену, молодую красивую женщину, сразу как-то подтянулся, взбодрился, говорил только с ней, расспрашивал. Она закончила литературный институт, и он рассказал, как он преподавал в Литинституте.

– Леонид Максимович, а в молодости вы были красивый!

– Вы видели, – встрепенулся Леонов, быстро вскочил со своего кресла, энергично пересек кабинет и стал снимать большую папку со шкафа.

Леонид Леонов

Андрей Коновко помог ему. В папке были большие отличного качества фотографии. Леонов стал показывать их нам, говоря:

– Все мои, сам снимал… Это я в двадцатом году…

На фотокарточке был обаятельный парень, красавец, с доброжелательным, располагающим к себе, лицом.

– Вы очень похожи на одного из «На-На», – сказала Таня.

– На кого, на кого? – спросил Леонид Максимович.

– Певцы сейчас модные, красивые парни…

– А это моя жена, Таня. Она была дочерью известного тогда издателя Сабашникова.

– Красивая, – восхитилась Таня.

Действительно, жена его была на редкость красивой женщиной, и видно, добрая, добродушная.

– А это братья Сабашниковы, их трое, вот старший Федор, он знаменит тем, что купил тетрадь Леонардо да Винчи и издал ее во Франции в 1899 года… А это мы с женой в деревне, банька строится… Там же на мостике… на лугу…

– Ой, какие ромашки большие! – воскликнула Таня. – Леонид Максимович, вы отличный фотограф! Какие вы мгновения выбираете! Не фотография, а портрет, характеры видны, а качество какое высокое… Правда, говорят, что если человек талантлив в одном, то он талантлив во всем.

– Эти фотографии мы непременно включим в книгу о вас, – добавил я.

(После смерти Леонида Леонова, когда мы издавали книгу воспоминаний о нем к его столетнему юбилею, я включил в сборник несколько фотографий).

– Да, да. Я неплохо фотографировал, – согласился Леонид Максимович. – Было дело!