Мы изготовились и, как только я махнул, рванули к обрыву. Что тут было!…

Заяц с перепугу прыгнул к утке, та – Юре под ноги. Он запутался в шнурке, упал и чуть не раздавил бедную Малгосю. Пока Юра, стоя на коленях, возился с орущей и хлопающей крыльями уткой, я подскочил к обрыву и увидел селезня. Он сидел на воде около льдин и снизу смотрел на меня, повернув голову набок. Вся его поза выражала искреннее удивление – что это за чудо вместо утки! И тут же он взлетел, показав белую каёмку хвоста. В этой мгновенной кутерьме с уткой, зайцем и вожделенным трофеем мы слишком заторопились и… перестарались. Четыре выстрела, словно короткая автоматная очередь, проводили перепуганного селезня, который, как говорится у охотников, «помирать полетел». Два пустых дуплета на расстоянии, лучшем для выстрела! По улетающей птице! В угон! И мимо! Как можно было промазать так позорно, ума не приложу. Правда, Юра стрелял, стоя на коленях, а у меня перекинулся ремень через стволы, но что было, то было – оправданий нет. Всё закончилось в несколько секунд. Помятая Малгося прижалась к покрытой инеем земле, где-то в ельнике улепётывал по сугробам насмерть перепуганный заяц, а мы с Юрой по весь голос обсуждали происшествие.

Совсем рассвело. Мы собрали свои вещички, засунули утку в корзинку и спустились к лодке. Тут нас ждало новое испытание. Вода в реке от мороза резко упала, и лодка оказалась насуху. Это бы ещё ничего! Она влипла обледенелым килем в жидкий песок, который, когда ушла вода, замёрз и превратился в камень. Днище обледенело пальца на два и это ещё больше усугубило ситуацию. Как вырвать лодку? Ведь можно было повредить заклёпки на днище, и тогда дальнейшее наше путешествие и возвращение домой стало бы проблемой. Но Бог милостив! Нам удалось оторвать лодку от песка абсолютно без повреждений, а спихнуть на воду уже было проще.

Пока мы возились, вышло солнце и ударило лучами по всей пойме. Сразу стало веселее, хотя мороз не ослабел. Мы забрались в лодку, завели мотор и на малом ходу перескреблись, как снова выразился Юра, на другой берег, на песчаный мысок, залитый солнцем.

Через полчаса разгруженная лодка была вытащена на берег по положенным поперёк бревёшкам. Мы завалили её на борт и разложили вдоль днища костёр. Лёд постепенно отпал. Мы сварганили из чирковых селезенчиков славную варёху, заварили крепчайшего чаю, налили в эмалированные кружечки известного прозрачного напитка и поздравили друг друга с продолжением нашего охотничьего путешествия.

Юра Лызлов и Малгося. Она спрятала торчащие пёрышки.

Сильно пригревало солнце. Около края воды Малгося щелокчила свой завтрак, несмолкаемо шуршала шуга, которая заполонила всю реку. Только часам к десяти она начала редеть, а ещё через час мы отчалили.

На следующий день заморочáло, заморосил дождичек, вода в Печоре стала стремительно прибывать. Никола Вешний был солнечным, наступило не просто тепло, а настоящий распар, и, как положено по приметам, повалила с юга синьгá, нежно гулюкая и оседая на Печоре чёрными плывущими головешками.

Как ждёшь весной первой подвижки льда! Вот уже и берег потёк грязными глиняными ручейками, закраины образовались, первые пролётные утки на них сидят, и сама Печора стала прибывать понемногу, а лёд всё стоит. Стоит набухший, с лужицами талой воды на нём. Ночью она замерзает, но днём, под лучами солнца, вода мало-помалу делает своё дело – точит лёд, который всю зиму наращивал свою толщину.

Но вот наступает этот миг! Река словно вздыхает с облегчением, и лёд, наконец, сдвигается. Через день другой или даже сразу вслед за подвижкой начинается настоящий ледоход. На Верхней Печоре это происходит обычно в самом начале мая. В эти дни и весенняя охота открывается.