– Сара, можете обвести мне все «А»?
Я это делаю.
– Вы уверены, что нашли все? – спрашивает доктор Квон.
Я проверяю свою работу:
– Да.
Он достает еще один лист.
– Можете нарисовать вертикальную черту по центру каждой из этих горизонтальных линий?
Я делю девять линий пополам. Смотрю на доктора, готовая решить очередную головоломку.
– Готово? Ладно, давайте уберем столик. Можете вытянуть обе руки перед собой, ладонями вверх?
Я делаю это.
– Вы подняли обе руки?
– Да.
– Она парализована? – спрашивает Боб.
Что за дурацкий вопрос опять? Он что, не видит, как я двигаюсь?
Доктор Квон простукивает мою руку и ногу маленьким резиновым молоточком.
– Нет, слева она немного слабее, но это должно пройти со временем после реабилитации. У нее синдром игнорирования левой стороны. У пациентов с поврежденным правым полушарием такое встречается довольно часто, обычно после кровоизлияния или инсульта. Ее мозг не обращает внимания на все, что находится слева от нее. Лево для нее не существует.
– Как это не существует? – удивляется Боб.
– Вот так. Она не будет замечать вас, пока вы стоите слева от нее, не тронет еду на левой стороне тарелки и может даже не верить, что левая рука и нога принадлежат ей.
– Потому что лево для нее не существует? – переспрашивает Боб.
– Именно так, да.
– Это выправится? – спрашивает Боб.
– Может, да, а может, и нет. У некоторых пациентов симптомы рассасываются в первые несколько недель, когда проходит воспаление и мозг исцеляется. Но у некоторых такое состояние сохраняется, и лучшее, что можно сделать – научиться с ним жить.
– Без левой стороны, – уточняет Боб.
– Да.
– Она, кажется, даже не замечает, что ее нет, – говорит Боб.
– Да, это верно для большинства пациентов в острой фазе сразу после травмы. Она по большей части не осознает того, что чего-то не воспринимает. Не замечает, что у всего отсутствует левая сторона. Для нее все на месте и все нормально.
Я, может, и не осознаю, что чего-то не воспринимаю, но доктор Квон и Боб, похоже, не осознают, что я все-таки здесь.
– Ты знаешь, что у тебя есть левая рука? – спрашивает меня Боб.
– Конечно же, я знаю, что у меня есть левая рука, – отвечаю я, обескураженная нелепым вопросом.
Но потом я обдумываю этот нелепый вопрос. Где моя левая рука? Понятия не имею. О господи, где моя левая рука? А как насчет левой ноги? Ее тоже нет. Я шевелю пальцами правой ноги. Пытаюсь послать такой же приказ левой ноге, но мой мозг возвращает его с пометкой «Извините, такого адреса не существует».
– Боб, я знаю, что у меня есть левая рука, но не представляю, где она.
Глава 9
Я в больнице уже почти две недели. Меня перевели из реанимации в отделение неврологии, где я в последние пару дней работаю любимой морской свинкой доктора Квона. Он хочет побольше узнать о синдроме игнорирования, прежде чем меня отправят на реабилитацию. Доктор Квон говорит, что это состояние не так уж изучено, и эта новость кажется мне более чем удручающей. Но может быть, он откроет на моем примере что-нибудь такое, что продвинет клиническое понимание синдрома игнорирования вперед. И может быть, это мне поможет. Я рада сотрудничеству, потому что изучение моего состояния подразумевает только вопросы, головоломки, ручку и бумагу, а не уколы, анализы крови и томограммы мозга. И все это занимает довольно много времени, которое иначе мне было бы нечем заполнить, кроме навязчивого беспокойства по поводу работы, тоски по Бобу и детям и разглядывания люминесцентной лампы и облупившейся краски на потолке. Так что мы с доктором Квоном проводим время с пользой и удовольствием.