– Неужели им не становилось жалко парня? – вздохнула Эльза. – Так заботиться о человеке, а потом вскрыть ему грудную клетку и вынуть сердце! Кошмар какой! Бр-р-р!

– Интересно, а с четырьмя его женами также поступали? – задумался Рауль. – Насколько мне известно, в древние времена, жены зачастую разделяли участь мужа. Да и слуги, кажется, тоже покидали мир вслед за хозяином.

– Не знаю, – пожал плечами Джоуи. – История об этом умалчивает. Но, учитывая, какова была цена жизни у ацтеков, не удивлюсь, если с острова возвращались только жрецы.

– С чего они такие жестокие? – возмутилась Глория. – Джоуи, спроси у них, какого лешего они не жалели свой народ.

– Жить хотели, – ответил Джоуи, решив не доводить до науа этот вопрос.

– У них, видишь ли, солнце перестало бы светить, если бы они не подкармливали его жертвами, – пояснил Майлз.

– Глупые люди, – вынесла вердикт Глория, к счастью, не на науатль.

– В наше время тоже распространён культ жертвоприношений, если вы не заметили, – решила немного сменить тему Сандра. – Бескровный, конечно, без вырванных сердец, но такой же фанатичный и безжалостный.

– Кажется, я догадалась, о чём ты, – усмехнулась Эльза. – Жрецы – стилисты и дизайнеры, жертвы – модели и добровольцы из народа.

Сандра показала подруге большой палец:

– Ведь если не приносить регулярных жертв, может погаснуть «солнце» модной индустрии – главного средства приучения населения к стадности.

– И самоистязание среди стилистов тоже широко распространено, – добавила Глория.

– Они не самоистязатели, они – козлы-провокаторы, – с усмешкой бросил Майлз.

И вновь все пожалели, что планшеты разрядились. У Сандры на флэшке была собрана коллекция модных уродств – эдакая кунсткамера современности. У науа наверняка остались бы впечатления на всю жизнь.

Обсудив ужасы современной моды, друзья вспомнили, что за столом они не одни, тем более что Икстли предложил ещё мецкаля.

А народ вокруг тем временем менялся. Пообщаться с загадочными гостями хотели многие, поэтому к дому Икстли приходили целые делегации. Однако за столом не могло поместиться больше полутора десятка человек, поэтому вновь подошедшие терпеливо ждали своей очереди.

Хорошо, что застолье происходило не в России, где с каждым вновь прибывшим необходимо выпить, чтобы и его не обидеть, и самим лицом в грязь не упасть. Чего-чего, а культа крепкого алкоголя у науа не было – каждый выпивал столько, сколько хотел, и никто никого ни к чему не принуждал.

Часам к шести вечера Майлз выбыл из числа переводчиков. Джоуи был вынужден в одиночку тянуть разговор. Но, в общем-то, мучиться ему пришлось недолго – Глории надоело, что местные жители приходят глазеть на их компанию словно в зоопарке, и она решила совершить вояж по деревне. Спорить с ней было бесполезно, а кроме того её желание поддержал Рауль.

Роль экскурсовода взяла на себя Китлали – целый час она водила Глорию с Раулем по деревне, пока у тех не возникло желание вернуться обратно к столу.

Разошлись ближе к десяти, когда деревня погрузилась в сон.

Нестройными рядами в сопровождении Икстли ребята двинулись к выделенной им хижине. Джоуи заботливые науа выдали некое подобие костыля, и он шёл, опираясь на него.

Глорию мотало из стороны в сторону, но она упорно отказывалась от помощи, которую предлагал ей Рауль. Лишь шагов за сто до хижины она взяла-таки его под руку. А Майлза заботливые науа отнесли в хижину на носилках. Они решили, что так будет гораздо проще, чем приводить его в чувство и объяснять, что надо куда-то идти. Джоуи, правда, потребовалось какое-то время, чтобы объяснить науа, что если им всё равно, как переносить тело, то на Земле живого человека несут вперёд головой, а не ногами.