Сама возможность давала уверенность в себе. И её настороженность, смущение, когда он клал руку ей чуть выше колена. Или её руку себе на грудь, распрямляя ладошку. Она подрагивала, как пойманный птенчик, но не смела вырваться. Очень хотелось дотронуться до её грудки, хотя бы через платье. Смотрел в упор, она чувствовала этот взгляд и не знала, куда деваться.
Последний год в Разведакадемии они не встречались группой. Их уже научили всему и теперь только проверяли, как они усвоили будущую профессию. Осталось шестеро, пять ребят и Илона, остальные не выдержали нагрузки.
У каждого имелся наставник. Экспедиции чередовались с экзаменами и тестами. Никакого расписания, наставник приводил в аудиторию, садился в конце и слушал ответы по любому предмету, без подготовки. Знания должны быть глубокими и постоянными, а не выложенными на поверхность сознания за три-четыре дня зубрёжки.
Был ноябрь месяц. Илону он не видел с весны, Мэлори – с лета. Они возвращались с наставником из тяжёлой экспедиции на высокогорье. Очередная проверка – альпинистские навыки, выносливость, бесстрашие.
Он чувствовал себя опустошённым. Свадьбу не намечали, никто не говорил, когда окончится этот марафон, но по прошлым выпускам знали – до Рождества.
– Как зовут твою девушку? – спросил наставник.
– Мэлори, – не задумываясь, ответил он.
– У тебя свадьба после выпуска. Скучаешь?
– Очень.
– Отпускаю тебя на неделю. На конец января назначайте свадьбу.
Он позвонил сразу же, ей, а не домой:
– Мэл, меня отпускают на неделю. Встречай на станции в семь часов. Предупреди своих, я сам отвезу тебя домой.
Выключил телефон, не дожидаясь ответа. Улыбнулся наставнику счастливой улыбкой:
– Спасибо!
Глава 2
Смотрел издали, как она волновалась. И такая радость, когда увидела его. И у него – такая радость в ответ!
– Где твоя машина? Пойдём скорей!
Сел за руль, изредка поглядывал на неё. Она улыбалась. Остановился, когда съехал с трассы на их шоссе. Распахнул её шубку и обнял, тёплую, послушную. Почувствовал грудь через тонкую ткань свитерка.
Расстегнул верхнюю пуговицу и поцеловал ямочку у шейки. Она закинула голову, руки лежали на коленках, кулачки едва выглядывали из рукавов. Расстегнул остальные. Грудь чуть выступала из белья, он не мог остановиться, она не пошевелилась! Взял её грудь в руку.
Она только вздохнула прерывисто. Грудь была округлая, упругая, сосок вытянулся, как клювик у испуганного птенца. Она была как птенчик в его руке, он поцеловал её. Мэлори так и лежала, откинувшись на спинку сиденья, с опущенными руками. В глазах были слёзы.
– Что ты, Мэл? Я сделал тебе больно?
– Не-ет…
– Я обидел тебя? Почему ты плачешь?
– Я так люблю тебя, Бен! Я тебя так ужасно люблю!
– Но ты не должна позволять мне такие вещи. Понимаешь, я могу захотеть большего, и ты опять позволишь?
– Разве я могу тебе что-то не позволить! Если ты скажешь, умри, Мэл, – я умру, правда.
– Но ты понимаешь, что так нельзя? Сейчас ещё поцелую и застегну. Два раза поцелую. Ты ведёшь себя неправильно, Мэл! Совершенно неправильно. Юбка у тебя короткая. И я должен смотреть на твою ножку, только смотреть, когда мне хочется погладить? Ты должна сказать – убери руки, Бен, сейчас же убери руки! Ладно, я займусь твоим воспитанием, когда мы поженимся. Я буду наказывать тебя, если ты будешь вести себя неправильно.
Он говорил, а рука сжимала её ножку всё выше и выше колена. Она запрокинула голову.
– Всё, поехали, я отвезу тебя домой.
Он дразнил её, и это тоже доставляло удовольствие. А она плакала, глупенькая.
– Ну что ты плачешь, Мэл, моя девочка, моя глупышка, ласточка, мой птенчик маленький!