Далеко впереди открылись главные двери и двое охранников проводили к нам первую душу. Здесь души вновь обретали телесность, чтобы принять свое наказание.

Мои глаза расширились:

– Ребенок?

Да, милый малыш, лет пяти-шести, с кудрявыми светлыми волосами и огромными глазами полными слез. Он сильно дрожал в своей белой длинной рубашке и комкал ткань ладошками.

Что происходит?

Глава Торак холодным голосом начал суд:

– Душа под номером 418563, готовы ли вы выслушать свой приговор?

По щекам малыша заструились прозрачные слезы. Хотелось подбежать к нему, обнять, защитить.

– Нет, дяденька, пожалуйста. Почему? – захныкал ребенок, закрывая ладошками лицо.

– Почему? – спокойно переспросил Торак. – За убийство младшей сестры, путем удушения подушкой. За последующее обвинение в убийстве няни и доведения ее до самоубийства. За расчленение пяти котят и поджег соседской собаки…

«Что?!!»

Малыш убрал руки от лица и неожиданно захохотал, словно колокольчик:

– Вы бы слышали, как она визжала! Хи-хи-хи…

Мои ладони, лежавшие на столе, начали дрожать. Лицо, его лицо, этого ребенка было ужасно и все так же мило. Я опустила глаза и сильно-сильно старалась не видеть в голове картины… того что он делал… при жизни.

– Душе выносится обвинение 7 степени тяжести и она приговаривается к аду вечного удушения. Увести! – все так же невозмутимо закончил речь глава и как ни в чем не бывало уточнил у меня:

– Вы сделали запись?

– Да, – шепнула я и, взяв непослушными пальцами ручку, отметила данные в колонках.

Но в ушах все еще стояли крики и ругательства ребенка, пока его уводили из зала.

«Я не смогу».

– Следующий.

Я больше не поднимала глаз и старалась не вникать в описания, но не возможно было не слышать. Неужели все души такие? Череда из жестокости, смертей, безумия.

И их слова, они как-будто гордились содеянным.

«Номер 456103, номер 457709… это цифры, просто цифры… Колонка раз, колонка два, дописать сроки заключения, следующий».

Сколько времени прошло я не знаю, но неожиданно Глава захлопнул папку перед собой и сказал:

– На сегодня все. Ньюл, проводи новую сотрудницу в ее комнату.

– Ага! – весело откликнулся бесенок и подошел ко мне.

Я, наконец, подняла глаза от бланков и, развернувшись на стуле, попыталась вникнуть в то, что мальчик мне говорил. Но его лицо было словно размыто, а я все еще слышала отголоски преступление и приговоров. Как немое кино. Еще ни разу в жизни, я не позволяла себе так… растечься.

«Все! Я профессионал! Я смогу!»

«Я должна… попытаться».

Ньюл махнул мне ладошкой и вместе с моим чемоданом направился прочь из зала. Я подняла себя из кресла и, не оглядываясь, последовала за ним. Ни о какой вежливости или о том, что наверно, надо попрощаться, я даже не вспомнила. И только покинув главный приемный зал до меня стали доходить слова, произносимые звонким голосом подростка:

–… так что, я и ваш помощник тоже, – вещал он радостно. – Поэтому обращайтесь в любое время или звоните. Сейчас дойдем и обязательно обменяемся контактами! А утром, я провожу вас в столовую на завтрак, не волнуйтесь ни о чем. Будет так весело, я уверен! И еще…

«Созвонимся? Контакты?»

Мысли немного медленно шевелились в моей голове. Мобильники в аду… а впрочем, почему и нет…

Вскоре мы остановились у одной из дверей. Ньюл открыл ключом замок и передал его мне.

– Вот здесь вы и будете жить. Это крыло отдано под общежитие. Заходите же! Ну!

Искрясь улыбкой, бесенок повел рукой:

– Ну, как?

Я огляделась. Что-то мне это комната очень напоминала. Что же…

Ах да, морг.

Холодный свет, отсутствие окна, голые серые стены, узкая кровать, одинокое зеркало. Сил удивляться или печалиться не было. Просто это мой личный ад.