У дочери уже галлюцинации начались. Привиделось ей, что заходит она в дом, в коридоре темно, протягивает руку, чтобы свет зажечь, а ты из темноты выходишь и говоришь: «Не зажигай свет, не надо». И галлюцинация даже не в том, что ты из темноты выходишь, а в том, что свет мы давно уже не зажигаем – нету света. Это ты при жизни не застал еще, чтобы было плохо со светом, а мы привыкли уже, отпала эта привычка на выключатель без толку нажимать. Но, без толку или нет, а приходит она на следующий день домой, и совершенно машинально рука тянется к выключателю, и тут всё как-то в одно мгновение – рука по клавише, а в голове яркой вспышкой вчерашний сон, и одновременно молния сверху со стороны люстры, и какая-то неведомая сила толкает её в спину, сильно так толкает, вталкивает в дверь, и она влетает в комнату падая у кровати. А потом поднимается, как в забытьи, и смотрит в коридор, где из пола, в том самом месте, где секунду назад она стояла, торчит огромный осколок разорвавшегося плафона. Торчит, наполовину вонзившись в дубовую доску паркета.

И тогда мы поняли, что ты здесь. Вот то твоё присутствие, в котором мы вдруг засомневались, вот сейчас оно и проявилось! Ты ведь предупреждал, чтобы свет не включала, просто мы, как и свойственно детям, не всегда прислушиваемся к родительскому слову.

А ещё через несколько дней позвонили из какого-то посольства. Телефоны ведь тоже середина-наполовину работают, а тут прозвонились. Дочь трубку взяла – её по имени-отчеству называют. Она говорит, что это она и есть. «Вам, – говорят, – перевод». Она смеется: «Ну да, – говорит, – конечно. А кому же ещё из посольства перевод могут принести, только мне. Посольству, что, заняться больше нечем!? Дурацкий розыгрыш в трудное время!» И уже хочет трубку бросить, а они, с той стороны, официально и настойчиво:

– Ваша фамилия такая..?

– Да, такая.

– Имя-отчество так..?

– Да, так.

– Тогда зайдите, пожалуйста, получите перевод.

И тон такой серьёзный, строгий, но предупредительный, что она начинает сомневаться – может не шутка.

– От кого? – на всякий случай спрашивает.

Они замешкались, явно читают по буквам.

– От Эдуарда… и говорят твои имя-отчество.

Она чуть в обморок не упала. Она только сегодня последние гроши за хлеб отдала, а больше денег взять неоткуда, семья на голод обречена. Брат только вчера с другого конца города пешком – транспорт не работает – кастрюлю похлебки для детей принёс и та закончилась.

В общем, она на стул сползает, спазм горло перехватил, не то, что сказать – дышать трудно, в голове потемнело. С той стороны подождали немного, потом снова вежливо и настойчиво:

– Вы сможете придти сегодня?

А она молчит.

– Вы, – говорят, – если вам трудно одной, с собой возьмите кого-нибудь, чтобы вас сопровождали. Сумма небольшая, но сами знаете – время тяжёлое.

И положили трубку.

Да… Что сказать… За деньгами она, конечно, пошла. Пошла и получила. Сумма и вправду небольшая, но по тем временам, да в ту беспросветную тяжкую пору разве не только о деньгах думали… Любой приход, как глоток жизни. Потом уже выяснилось, правда, что Эдик не тот, а просто полный тёзка, совпадение простое, но деньги пришли по адресу и вовремя! Так что, мистики никакой.

Никакой мистики – просто присутствие! Просто, ты рядом, и сомневаться в этом уже нет никакого смысла…1

Юрий Рабинович…

Ему повезло – он мудр, и этой мудрости всегда есть где проявиться. Мы советуемся с ним и тем из нас, кому хватает терпения прислушаться, воздаётся сторицей: поступая, как он сказал – мы поступаем мудро.

Он чувственен и сентиментален. И тут ему повезло – жизнь наградила его достойными женщинами, которых он любит и которыми он любим. Ей-богу, не всем это дано – ну так, чтобы совпадало.