А так здесь рыбалка хорошая! Валерий ловит на лодке прямо со спиннинга больших тунцов и множество другой рыбы, которой никогда не найти на наших рынках. Я хотел и сам попробовать, но в море мы так и не вышли, потому что запасов рыбы у отцов было предостаточно, а впрок здесь никто не ловит.

После часовой прогулки по местному парку (по-другому эту территорию и не назовёшь) и восторженных разговоров мы разошлись до утренней службы.

Потрясающее впечатление осталось от вечерних молитв на самом берегу моря, на камне, который со всех сторон атаковали шумные возмущённые волны. Так бы и сидел всю ночь, но ворота кельи закрывают точно по часам, поэтому пришлось пойти отдыхать довольно рано, чтобы уже в три часа ночи быть в храме на Богослужении.

К этому времени в церкви собрались шестеро или семеро монахов из соседних келий. Мы с отцом Иоанном служили Божественную литургию, и все причащались, а потом был очень вкусный праздничный завтрак со свежим запечённым тунцом, которого накануне выловил Валерий. Кстати, маринад для рыбы мы с ним придумывали вместе, и всем такая рыбка пришлась по вкусу.

Многие овощи и фрукты на столе были из местного огорода: прокормить себя здесь вполне возможно. Почва, конечно, не «ахти» какая, но в теплички завозят удобренный чернозём, и урожай получается вполне неплохой, позволяющий местным «жителям» монашеского происхождения питаться не часто, но довольно сытно, без нарушения устава, но при этом набираясь сил для выполнения самых различных послушаний. Голодом никого не морят и вообще мало говорят о «хлебе насущном», зная, что Господь не оставит без телесного подкрепления.

Но это уже размышления второго дня моего пребывания на Афоне, и об этом будет особый рассказ.

После праздничной Литургии и вкусного завтрака мне предстоял пеший переход вдоль берега моря, чтобы попасть на тот же пароход, который вчера привёз в Иван-ницы. Должен же я был попасть всё-таки в монастырь Дохиар, куда, собственно, меня и благословили на послушание.

Путь на пристань оказался не таким уж и простым, учитывая, что пришлось на своих плечах тащить сумку, совсем для ходьбы не предназначенную. Но когда, перепрыгивая с камня на камень, я проходил вдоль побережья, все неудобства забывались от одного вида красот, окружающих меня со всех сторон.

Нагромождение камней слева напоминало, что Афон – это всё-таки горная гряда, состоящая из скальных пород. Справа же меня сопровождало приятное возмущение Эгейского моря, утверждавшее в мысли, что Афон – это ещё и одно из самых живописных побережий на земле. Такого чистого, бирюзово-голубого моря я ещё нигде не видел! Да и опытные путешественники говорят, что море здесь особенное, и такого, действительно, больше нет. Наверное, ещё и потому, что здесь нет общественных пляжей и вообще никакой человеческой активности, которая искажает первозданность Божией красоты везде, где ступает нога человека. На Афоне купаться разрешается только по особому благословению и то очень редко, монахам же и вовсе запрещено всякое окунание в море. Ловить рыбу – пожалуйста, а вот нырять и плавать – дело не монашеское.

Надо сказать, что меня особенно-то в воду и не тянуло, хотя жарко было очень, да ещё и длинный подрясник цеплялся за тяжёлую сумку… В конце-концов тридцать минут моего пляжно-каменного путешествия закончились – как раз за пять минут до прибытия парохода, на котором в скором времени я благополучно прибыл на пристань монастыря Дохиар.

Встретили меня, как всегда, по-братски, подтвердили благословение ловить рыбу для братии, выделили комнату, правда, не совсем ту, что я ожидал, и разрешили начать писать свои путёвые заметки. Я понимал, что основные мои послушания – очень ответственные, но вместе с тем и радостные. Что может быть лучше, чем послужить афонскому старцу, своему начальству, и почаще вспоминать в молитвах своих любимых прихожан? Тем более, что прихожане передали для игумена монастыря – старца Григория – записки со своими сокровенными вопросами и с нетерпением ждали моего возвращения, чтобы услышать духовный «приговор» с его стороны. Ответственно, но и интересно очень!