– Здравствуйте, Евгений Евгеньевич!

– Здравствуй, Митин! Чай будешь? У меня тут дрянь какая-то мак-даковская есть – позавтракать не успел.

– Не откажусь.

Сегодня Василий был сговорчивее, и уже через пару минут перед нами дымились два стакана с отличным цейлонским. Мои «браслеты» лежали тут же на столе. Джокера уважали за прямоту и бесстрашие. Он, даже оставаясь один на один с самыми отъявленными головорезами, требовал снять с них наручники. Старик свято верил в то, что он выполняет свою работу и между ним и преступниками не может быть ничего личного, поэтому ему в голову не приходило, что кто-то может напасть на него.

Покончив с мак-даковской дрянью и допив чай, мы, как старые приятели, закурили джокеровский «Казбек». Где он его доставал – одному Дзержинскому известно.

Затушив папиросу в коробке из-под «дряни», гупэшник заглянул мне в глаза и начал издалека:

– Я, Слава, по делу. Тут информация поступила, что не обо всех эпизодах твоей преступной деятельности нам известно. Всплыла одна старая история. Защитника пригласить или пока так поговорим?

Я, в поддержание легенды, изобразил на лице недоумение:

– Да так поговорим, конечно. Свое – возьму. Что за история?

– В октябре на «Электросиле» трое «правых» молодцов гостей города покалечили: средний вред… Националистические высказывания озвучивали, целостность государства критиковали.

– Гм… не помню такого.

– Митин! Неужели ты думаешь, что я без доказательств стал бы заморачиваться? За мной и так оперативное сопровождение твоего дела, как пашня за колхозом – спать некогда, а тут еще этот эпизод!

– Да плюньте вы на него, гражданин полковник! Пусть останется между нами. Вас в любом случае к госнаграде уже за меня представили.

– Не в награде дело, Слав, – я уже давно пенсионер. Нельзя так. Каждый «глухарь» должен быть раскрыт – закон жизни. И оставь это «гражданин полковник» – чай, не блатной! Ты же знаешь, как меня зовут…

Я непроизвольно усмехнулся, и матерый опер сразу смекнул почему:

– Да все это в прошлом уже. Славные были времена! Тогда показатели тоже требовали, но высшим пилотажем считалось развалить группировку изнутри, если, конечно, совсем отморозки, то привлечь за уголовку, а так – профилактика. А сейчас что? Каждый лидер и активный участник должен сидеть в тюрьме любой ценой. Тьфу! Ни для кого не секрет, что наши некоторые, из молодых в основном, не стесняются – горлопанам на митингах наркоту и патроны в полный рост пихают. И все им с рук сходит. Видать, шатается трон-то под царь-батюшкой.

– Скажите, Евгений Евгеньевич, а вам доводилось когда-нибудь о чем-нибудь сожалеть?

– Да тысячу раз! Только с кем сойдешься-подружишься, захочешь из г…вна вытащить, а он ни в какую. Жалко приятелей-то «закрывать» – на суде потом плюются: «Как ты мог?» А как я мог? Служба – ничего личного. Но отношения-то сложились.

– А как это «вытащить»?

– Да словом. Ты же знаешь: «Словом можно убить, словом можно спасти, словом можно полки за собой повести». Да не все слова-то эти понимать хотят. Я все время так считал: хочешь что-то изменить в стране – делай это законно. Иди в институт поступай, образование получай, завоевывай доверие населения, баллотируйся в депутаты. Сначала в муниципальное, а там и до ГД[22] недалеко. Главное: м…даком не быть и не скурвиться. Многие во власть приходили с горящими глазами: сломать систему, искоренить коррупцию… И где они теперь? После первого отката блеск в глазах исчез, появилось что терять. Конечно, на этом поприще, если блата нет, попотеть придется, ну так и цели того стоят! Настоящий патриот – это не тот, кто во дворах таджиков дворников метелит да по митингам-петтингам горлопанит, а тот, кто честно работает, детей рожает и правильно воспитывает, взяток не дает. Да, видать, не докричаться до вас – патриотов, мать вашу.