– Это шуга, – пояснил капитан-наставник Пискунов. – Льдина не сдвигается потому, что под ней до самого дна набился лед и снежная масса. И весь перекат тоже зашугован – смотрите на гряду торосов.

Включилась раскачивающая установка. Судно задрожало крупной частой дрожью. Два маховика в носовой части производили 160 вертикальных колебаний в минуту, однако ледяная стена не поддавалась.

«Портовый-1», ответьте, где проходите», – в который раз спрашивали по рации. «Иду там же, на перекате», – невозмутимо отвечал капитан Брехоткин.

Сопротивление реки словно передалось людям. «Надо идти до конца, назад не поворачивать», – вернувшись после промера глубины, высказал свое мнение Любимин. Других мнений не было. Решили не кидаться из стороны в сторону и пробиваться в одном направлении.

Надрывались все шестьсот «лошадей» в машинном отделении ледокола. Набегам взад-вперед не было конца. У пульта управления Брехоткина сменял Любимин. Любимина – Брехоткин. В нескольких метрах по курсу, как маяк, на снегу лежало желтое рыбачье ведро. К нему ползли буквально по сантиметрам. На третий час упорной работы, к всеобщей радости, ведро осталось позади. А еще через час ледокол проутюжил зашугованный перекат и вышел на слабый лед.

Теперь перед «Портовым-1» лежала кое-где почерневшая, с проталинами у берегов, широкая лента реки. Ей ледокол должен был помочь вскрыться раньше срока, чтобы в этот выигранный у природы период речники смогли перевезти сотни тонн грузов. А в затоне у завода имени Октябрьской революции его ждали закованные в зимний панцирь суда.

Под вечер я покинул «Портовый-1». Пробрался пешком к берегу, у прибрежной полоски воды увидел рыбака и перекинул ему ботинки. В ответ на лед передо мной шлепнулись резиновые сапоги. Через несколько минут под ногами была земля. Я посмотрел на реку: ледокол шел вперед.

Этот раздел книги составлен из репортажей о борьбе с браконьерством на реке. По моей собственной «шкале опасности», «рыбоохранные» репортажи превосходили по риску все другие мои выезды, в том числе с уголовным розыском

Трудна и опасна работа у инспекторов государственной службы рыбнадзора – нужна смелость, чтобы в одиночку или вдвоем задержать ночью посреди реки компанию браконьеров, вступить с ними в острый конфликт: отобрать запрещенные орудия лова, составить протокол…

А конфликты на воде, особенно ночью, ужас как нехороши: черная вода, из которой не выберешься, если опрокинут лодку и добьют тонущих веслами, отсутствие свидетелей и близкой милиции, иной раз отчаянное сопротивление закону со стороны ловцов сетями… На моей памяти пропал «без вести» в глухих местах водохранилища уехавший один в дозор инспектор рыбоохраны Золотарев (по-видимому, та же черная вода без посторонних глаз). Его так и не нашли…

Не раз и не два я стоял в моторной лодке посреди реки при абордаже браконьерских лодок, однажды был сбит с ног на берегу подлым ударом браконьера в спину…

Поэтому мои репортажи 70-х—90-х годов – это записки участника событий, а не наблюдателя. В этом «соль» раздела «Рыбоохрана»!