Я тоже гляжу в бинокль на кран и невольно вспоминаю гуся, шлепнувшегося на баржу… По рации инспектор-капитан Гафаров вовсю ругает капитана встреченного состава:
– Вы что там, на «Шлюзовом-65», совсем не понимаете, что ветер достиг 12 метров в секунду! Немедленно остановите состав и опустите стрелу для буксировки… Как тросов нет? Это меня не касается – троса найдите и помните, что предупреждаем вас в последний раз! Выполняйте…
– Это что, ваш старый знакомец? – спрашиваю у Владимира Ивановича, припоминая его запись в патрульном журнале насчет крана №65.
– Да, тот самый! – кивает головой Марков. – Его ночью, 2 сентября, механик капитан-дублер Саттаров с «Речного-19» – тоже с нарушениями правил вел и чуть не столкнулся с пассажирским теплоходом «Николай Островский», потому что закрыл краном все свои бортовые отличительные огни. В час ночи меня подняли по радиограмме с теплохода – только минут двадцать поспать и удалось. Всю ночь потом летели останавливать состав «Речного-19» и под утро догнали его на Ямалинском спрямлении…
ДЛЯ СПРАВКИ:
Благодаря предупредительной работе, проводимой судоходными инспекторами, и контролю за правилами судоходства, за прошедшие месяцы навигации 1986 года аварийность на флоте Бельского речного пароходства снизилась в два раза по сравнению с тем же периодом прошлого года, есть снижение ее и по Башкирскому управлению пароходства «Волготанкер». Не допущено ни одного крупного транспортного происшествия.
* * *
Напомним, что в 1985 году такое происшествие было: при столкновении теплохода «Марина Раскова» с сухогрузом в Куйбышевском водохранилище получили травмы пассажиры, был осужден капитан.
4
Вот уже три дня Владимир Иванович Марков ломает голову над разгадкой происшествия с «Речным-38» и объяснением его капитана Талибуллина. Я уже привык, что мы прямо на ходу то и дело пришвартовываемся к встреченным судам, и Марков, захватив с собой папку с материалами, идет к очередному речнику в рулевую рубку. Там с высоты в четыре этажа наш «Патрульный» внизу кажется букашкой, плывут мимо медлительные просторы Белой и ведутся долгие разговоры с вахтенными начальниками. Опрашиваются все, кто видел «Речной-38» перед неудачным маневром, восстанавливается по крупицам обстановка на реке и распространение тумана, припоминаются запросы и команды, посланные в эфир. Папка у Маркова распухает объяснениями и бумагами, что-то зреет у Владимира Ивановича, какое-то решение, по мере того как пополняется материал.
Я присматриваюсь в этом рейсе к судоинспекторам: их должность хлопотливая и сложная, надо иметь характер и волю, чтобы по жестким речным канонам решать – без скидки на эмоции – судьбы допустивших просчет людей.
По мере приближения нашей новой встречи с «Речным-38» Марков становится все молчаливей, часто сидит один в маленькой кабинке за рубкой, снова и снова листает объяснительные. «Речной-38» с исправленным двигательно-рулевым комплексом уже где-то на подходе: в эфире мы несколько раз ловим его перекличку с обгоняющими судами… И вот эта встреча: «Речной» выходит к нам из-за поворота, толкая нефтебаржу, и мы, сделав радиозапрос, подваливаем к его борту.
– Вам, может быть, лучше не ходить? – хмуро предлагает мне Владимир Иванович, пока матрос с «Речного» принимает нашу чалку. Он собран и спокоен, и верная папка с бумагами зажата в правой руке.
– Да нет уж, сходим вместе!
…В рулевой рубке «Речного» нас встречают внимательные глаза ребят из команды, и рулевой-моторист Шарипов тоже здесь…
– Пойдемте ко мне в каюту, – предлагает вышедший к нам капитан Т. Н. Талибуллин. Он только принял душ, на вид распарен и благодушен, но внутренне, видно, напряжен.