Каждый из врачей оставлял неразборчивые идеографические символы в личном деле, и только пара-тройка ответила на вопрос о годности, мол, с небольшими ограничениями. Остальные не считали нужным общаться с призывником, а несколько человек прямым текстом говорили: потом сам все узнаешь.

Помню, стоматолог сначала даже не заглянул мне в рот, а только посмотрел на карту несколько годичной давности и сделал запись, поставив штамп. Все время заполнения бумажек (а это около пяти минут) я стоял босым на холодном полу в одних трусах. Намеков на то, что было бы неплохо провести осмотр или присесть, он не понимал вообще. Только когда я грубовато заметил, что с челюстью у меня не все в порядке, врач попросил сесть на кресло и открыть рот. Больно ковыряясь в зубах, стоматолог был явно недоволен, что призывник отвлекает его от заполнения бумажек и общения с коллегами. Никаких конкретных ответов по поводу состояния зубов, возможных дефектов и методах профилактики или лечения я от него не услышал, хотя вопросы задавал неоднократно. После осмотра последовала контрольная фраза: встать и занять очередь в следующий кабинет. На тот момент состояние моих зубов оставляло желать лучшего, кариес разъедал почти каждый, а от так называемого осмотра два-три последующих дня в зубах периодически возникала ноющая боль, которую можно было хоть как-то заглушить, только приложив горькую таблетку анальгина.

За пять последующих часов я прошел обследование еще у нескольких врачей и везде получал безотказную годность к несению военной службы в Вооруженных Силах Республики Беларусь. Поймите правильно, я был не против пойти в армию в 18 лет, да и при иных условиях оплаты непомерного физического труда и реального обучения военному ремеслу, думаю, вряд ли бы кто-то отказался проходить срочную службу. А в 25 лет, когда жизнь только начинает сладко пахнуть и ты пытаешься стать на ноги, найти занятие по душе, нет смысла тратить год жизни на то, чтобы один раз подержать автомат в руках (во время присяги) и на протяжении оставшегося срока ощущать постоянную нагрузку, в лучшем случае научившись правильно красить заборы или держать веник для уборки территории. Несколько друзей к тому моменту уже прошли срочную службу, и не только в Беларуси. Большинство из тех, кто отдавал долг нашей Родине, не нашли себе места после армии в течение полугода. И речь не только о работе или становлении человека в ограниченно-свободном обществе. Они ходили неприкаянными, не могли нормально общаться, а организм никак не мог отвыкнуть от сбивчивого графика, по которому они жили последние год-полтора. Один из приятелей служил в элитных пограничных войсках, говорил, что бывали месяцы, когда он спал по несколько часов. То есть не по несколько часов в день, а по несколько часов в месяц. Все потому, что призыв небольшой, в наряды ходить некому, а нарушения прохода Государственной границы явления постоянные. Не оправдывая ситуацию, могу заметить, что он хотя бы научился физике и погранично-военному делу, так как был главным по размыканию и замыканию каких-то цепей. Тем не менее, есть и другие примеры. За нелепые связи с оппозицией еще одному приятелю прямым текстом сказали, что отправят в железнодорожные войска. Так и произошло. Эти войска считаются чуть ли не последним пристанищем солдат, которых никуда больше не хотели забирать из-за хамской манеры общения, уголовных статей в прошлом или неадекватного поведения. Как-то мы с Олей заезжали проведать этого знакомого. Он рассказал много интересного про способы уборки, выдергивания травы из зазоров между дорожной плиткой и про невидимые хоботы слонов (воображаемые части тела недавно призванных солдат), которые старослужащие закидывают на спины прапорщикам и более низкому составу, а молодые должны подходить к ним и, унижаясь, просить разрешения забрать. Повезет, если старший по званию военнослужащий понимает армейский юмор, в противном случае можно получить несколько внеочередных нарядов или отправиться на увлекательные работы. Невидимые хоботы также могут привязывать к забору, столбу, автомобилю, и молодой солдат может отойти с места только с разрешения старослужащих.