«Западный город как в древности, так и в России, был местом перехода из несвободного состояния в свободное благодаря возможности дохода, предоставляемой денежным хозяйством… Городское население узурпирует отмену прав господина – и это было великим, в сущности, революционным новшеством, введённым западноевропейским городом в отличие от всех остальных городов. В городах Северной и Центральной Европы возник известный принцип: «городской воздух приносит свободу», другими словами, по истечении разного, но всегда достаточно короткого срока господин раба или зависимого терял право притязать на подчинение его своей власти.

К этим различиям присоединяется в качестве решающего признака… то, что эти города представляли собой общественную организацию официального характера, обладающую особыми органами, союз «бюргеров», подчинённых в качестве таковых общему для всех них праву, следовательно, равных по своему правовому положению. Такой характер города как сословно обусловленного «полиса» или «коммуны» существовал в других областях права, кроме средиземноморского и западного, насколько известно, лишь в начатках»35.

Ф. Бродель отмечает: «Накал городской жизни на Западе был доведён до температур, которые почти не встречаются в других регионах. Города принесли небольшому континенту величие… Её [Европы] города существовали под знаком не знавшей себе равных свободы; они развивались как автономные миры и по-своему. Они перехитрили государство… это государство будет складываться медленно и вырастет лишь при небескорыстной помощи городов и притом будет увеличенной и зачастую бесцветной копией их судеб… Города через созвездие городов и нервную сеть городских перевалочных пунктов вели собственную экономическую политику, политику, зачастую способную сломить преграды, и всегда – создать или воссоздать привилегии или убежища…

Возрождение городов, начиная с XI в., ускорилось… Тогда родились тысячи и тысячи городов, но лишь немногим суждено было блестящее будущее. …только определённые регионы… играли вполне определённую роль ускорителей движения: зона между Луарой и Рейном, верхняя и средняя Италия, решающие пункты на средиземноморском побережье. Купцы, ремесленные цехи, промышленность, торговля на далёкие расстояния, банки – всё это зарождалось там быстро. И зарождалась буржуазия… Вокруг таких избранных городов вскоре не стало государств. Так произошло в Италии и Германии в ходе политических потрясений XIII в. Главное и непредвиденное заключалось в том, что отдельные города совершенно «взрывали» политическое пространство, конституировались в самостоятельные миры, в города-государства, закованные в латы полученных или вырванных привилегий, которые служили им как бы «юридическими укреплениями»… Основываясь на этой свободе, крупные городские общины и другие города, с которыми они были связаны, которым они служили примером, построили самобытную цивилизацию, распространявшую новую или обновлённую технологию. Этим городам дано было проделать редкий политический, социальный и экономический эксперимент. В финансовой сфере города организовали налоги, финансы, общественный кредит, таможни. Они изобрели государственные займы. Они организовали промышленность, ремёсла, изобрели (или заново открыли) торговлю на дальние расстояния, вексель, первичные формы торговых компаний и бухгалтерии.

Сложился новый образ мышления, в общих чертах – образ мышления ещё раннего западного капитализма, совокупность правил, возможностей, расчётов. Умения жить и обогащаться одновременно. На Западе капитализм и города – это было в основе своей одно и то же. Л. Мамфорд считает, что «зарождающийся капитализм»», заменив власть «феодалов и цеховой буржуазии» властью новой торговой аристократии, взорвал узкие рамки средневековых городов. Да, несомненно. Но с тем, чтобы, в конечном счёте, объединиться с государством, победившим города, но унаследовавшим их учреждения, их образ мышления и совершенно неспособным без них обойтись»