Наша компания из шестерых человек стояла посреди гостиной на мягком ворсистом бежевом ковре и наслаждалась атмосферой, которая звала за собой. Друзьям хотелось купить дом прямо сейчас, не раздумывая. Не важно, что добираться сложновато, это, пожалуй, был единственный для них недостаток, но царившее спокойствие, лес неподалеку и общее умиротворение не отпускало ни на минуту.

Я ощущал его по-другому. Что-то беспокоило. Но что?

Вроде все вокруг кричало о том, что покупка обещает быть удачной, но в голове стучала мысль о причине низкой цены. Почему так дешево? Почти за бесценок. Срочно нужны деньги? Тогда почему продавец или риэлтор не прыгают вокруг нас и не пытаются убедить в покупке?

– Смотрите, какой милый рисунок, – вошла в гостиную девушка, удалившаяся в уборную на пару минут. – Нашла в ванной комнате.

Мы столпились вокруг девушки. Детский цветной рисунок ребенка примерно лет шести. Вероятно, ребенок пытался изобразить дом. Другой дом. Но такой же симпатичный, как и тот, в котором мы находились.

– А тут еще один, – сказал один из мужчин, стоявший поодаль, у камина. – Странно, я его сначала не заметил.

На втором рисунке дом изменился. Он превратился в мрачное черно-серое строение, вокруг шел дождь, и бумага будто промокла от него. Много штрихов, практически продавивших бумагу.

Мы не заметили, как на самом деле пошел дождь. За окном потемнело. Как будто все встало на места – привычное шведское затянутое тучами небо и холодный свет, проникающий в комнату.

– Здесь жили дети? – спросил кто-то.

– История об этом умалчивает.

Мне показалось, что я услышал детский смех. Где-то в глубине дома. И быстрые шаги ребенка, будто кто-то побежал.

– Вы слышали? – спросил я.

Но мне никто не ответил. Я обнаружил, что стою в совершенно пустой гостиной. В темной пустой гостиной. За окном все так же шел дождь, постепенно превращающийся в ливень.

Передо мной стоял маленький мальчик. Он теребил кулачки и смотрел на меня недоверчиво.

– Ты останешься здесь? – спросил он.

– А ты кто?

Ребенок не ответил и нахмурился. Он посмотрел на меня пристально, и его лицо исказилось злой гримасой. Он кинулся на меня, но не успел добежать, так как я снова оказался в компании друзей. Будто вспышка воспоминания, которое я забыл.

– Спорим, не я одна сейчас увидела нечто странное? – спросила та девушка с рисунком.

Вторая девушка закричала, смотря на свои руки. С ее руками все было в порядке, но она вопила, будто ее резали.

– Успокойся! Что с тобой? Прекрати кричать!

– Они в крови! Мои руки в крови!

– Приди в себя, твои руки чистые!

Я дал ей пощечину, чтобы прекратить истерику.

Она сглотнула и посмотрела на меня, перестав кричать.

– Что это было? Я не понимаю, в чем дело…

Она размазала слезы по щекам.

– Думаю, я выражу общее мнение. Лучше покинуть этот дом как можно скорее, – сказал я и начал отступать назад.

Мы шли по детским рисункам, которые заполонили пол, а затем и стены. Чем больше их становилось, тем они становились мрачнее. В конце концов, бумага превратилась в сплошные черные листы, зарисованные ручкой или карандашом. Клубок черных линий в виде воронок, сеток, геометрических фигур и хаотичных лабиринтов. А потом на рисунках начала появляться кровь. Брызги крови. Сначала капли, потом струи, а потом чуть ли не из ведра плескали на стены и пол.

– Стойте, останьтесь, нам страшно! – кричали невидимые дети. Я видел их ручки, тянущиеся к нам, но пятился назад вместе со всеми, закрывая собой друзей.

Наконец мы вышли на улицу под ливень. Уж лучше промокнуть, чем стать жертвой настоящих жителей дома. Они не понимали, что могут навредить, но не знали, как происходит иначе. И я знал, что у меня не выйдет им помочь.