Якобсон рассказал такую историю о Брике: «Меня он вообще любил, но когда я пришел к нему и сказал, что мне грозит попасть в дезертиры, он ответил: „Не вы первый, не вы последний“». Якобсон был обижен, и действительно, услышать такое от друга неприятно и больше не хочется дружить, дальше можно только общаться на тему поэтического языка и тому подобного. Но он такой, Осип Брик, – осторожный, отстраненный, неэмоциональный, «уклоняющийся и отсутствующий».

Да. Да, но… Маяковским и футуризмом Брик увлекся безумно.

Лиля: «Мы любили тогда только стихи. Мы были как пьяницы. Я знала все Володины стихи наизусть, а Ося совсем влип в них». В Маяковского влюбился как мальчик, даже подражал его походке, в стихи «влип» – все это входит в противоречие с его всегдашней бесстрастностью и рационализмом – значит, не такой уж он был бесстрастный.

В том же пятнадцатом году Лиля с Маяковским шли по Жуковской, Маяковский читал Лиле свою новую поэму «Дон Жуан».

Лиля: «…Володя неожиданно прочел мне ее на ходу, на улице, наизусть – всю. Я рассердилась, что опять про любовь – как не надоело! Володя вырвал рукопись из кармана, разорвал в клочья и пустил по Жуковской улице по ветру».

В поздней версии своих воспоминаний Лиля сама себя редактирует: ей не понравилось, что опять про несчастную любовь.

Лиля – молодец! Понимает, что получается неловко: она муза, а музы не ведут себя с великими поэтами как капризные дурочки, поэтому строго заказывает – не пиши про несчастную любовь, пиши про счастливую!

На самом деле ее можно понять и даже пожалеть: Маяковский читал про свою горячую любовь к ней и поглядывал на Лилю тревожно – нравится-не нравится-любит-не любит-бросит-не бросит… Лиля слушала, и в ней постепенно нарастало раздражение – какая-то у него не любовь, а мания, как же это все навязчиво, невыносимо, назойливо даже… и сказала – «надоело!». А когда он рвал листки с поэмой и театральным жестом бросал по ветру, думала: «Вот в Осе совсем нет этой театральности, люблю Осю…»

Лиле, должно быть, не только про несчастную любовь, а и просто про любовь надоело. Если сто раз повторили «люблю», то это уже не трогает нисколько, а только думаешь: «Ну что же это в самом деле, все про одно, „люблю, люблю“…» Женщина берет человека себе со всеми его талантами и потом уже не трепещет от его величия. И совершенно все равно, любит тебя гениальный поэт или просто мальчик, который прыгает с обрыва в реку, чтобы понравиться: один раз это приятно, особенно приятно, что все знают, в честь кого он прыгнул. Но если он все прыгает и прыгает, не может остановиться, так что же, нужно все время восхищаться?! Ох, нет – надоело!.. Раздражает.

Лиля вообще часто раздражалась. Однажды между ними был разговор об изнасиловании, и Маяковский сказал, что мог бы изнасиловать женщину.

Лиля: «Слов я, конечно, не помню, но вижу, вижу выраженье лица, глаза, рот, помню свое чувство омерзения. Если бы Володя не был таким поэтом, то на этом закончилось бы наше знакомство».

Как интересно. Лиля не могла не понимать, что громкий и нежный Маяковский никого не смог бы изнасиловать, разве что в стихах, а сказал это, чтобы показаться большим, сильным и жестоким.

Лиля: «…Володя не просто влюбился в меня, он напал на меня. Два с половиной года не было у меня спокойной минуты – буквально».

Ну нет любви, нисколечко! Лиле было его слишком много, и разве она в этом виновата? Лиля так же страстно любила своего тихого Осю, как Маяковский любил ее. А Маяковский – это как будто щенок надоедает, вертится под ногами, прыгает!.. Кривляется, старается показаться большим, сильным! Так и хочется его прогнать! Но щенок этот редкой породы, ценный щенок, один на миллион, приходится им дорожить, держать при себе. И чтобы все знали, кто хозяйка… Для Лили было важно, что она самая-самая, она очень зорко следила за тем, чтобы всегда быть первой, а Эльза чтобы была на втором месте…