– Красивый был браслет. Где он?

– Какой браслет? – мы говорили об одном и том же, но ощущение было, что совсем о разном.

– Который был на тебе, когда ты ушла. Решила напоследок показать, что тебе нужно?! Я, дурак, сразу не понял. Пришёл к тебе через пару дней с этими чёртовыми розами… – он погладил мою кисть. Только в касании не было и намёка на нежность. Презрение, такое же, как и в голосе, в глазах. – Вовремя пришёл. Как раз чтобы всё встало на места.

– Я не понимаю тебя, Рихард.

Я в самом деле не понимала. Когда он приходил? Какие цветы? Что встало на место? Что значит его «вовремя»?

– Так где твой браслет?

– Какой браслет? – уже немного истерично, повысив голос. Спросила и тут вспомнила. Золотой браслет, украшенный маленькими бриллиантами. Наверное, на лице моём отразилось понимание, удовлетворившее Рихарда.

– Этот браслет подарила мне Ася, Ард, – сказала я странно спокойно. – Моя сестра. Они с тётей подарили мне его на шестнадцать лет.

– У тебя не было его.

– У меня он был. Был, Ард. И сейчас есть. Если ты не видел его, это не значит, что его у меня не было.

Я мягко высвободила руку. В глазах Рихарда появилось недоверие. Я же открыла ящик тумбочки и, достав маленькую косметичку, взяла бархатный мешочек. Высыпала на ладонь содержимое. Серёжки – подарок папы, золотой крестик, который я не надевала с первого дня замужества, потому что Дмитрию не нравилось, что я ношу его, и браслет с камушками и крохотной подвеской в виде сердечка. В этом мешочке было всё, что мне дорого, поэтому я никогда не оставляла его. Только один раз, когда украла Алису. Как чувствовала, что, если возьму с собой, лишусь и этого.

Подала Арду. Он глянул мне в глаза.

– Посмотри сердечко, – сказала я. Брать браслет он не спешил. – На нём есть гравировка.

Он всё-таки взял его. Повернул так, что стало видно крохотную, выгравированную на золоте букву «К», а с другой стороны такие же крохотные цифры «16».

– Я не очень-то люблю украшения, Ард. Да и носить мне его было некуда. В тот день мне просто нужно было что-то… Что-то особенное, – выговорила, глядя ему в глаза. – А Доминикана… Откуда ты знаешь?

Мы с Дмитрием действительно летали в Доминикану. Через несколько дней после того, как я ушла от Арда, он просто встретил меня с работы и спросил, есть ли у меня загранпаспорт. Через четыре часа я уже сидела в самолёте. За ту неделю, что мы пробыли там, Афанасьев ни разу не потребовал от меня больше, чем ужин. И именно это стало для меня определяющим, чтобы спустя ещё месяц на вопрос, выйду ли я за него, ответить да. Только… при чём тут «вовремя» Арда?!

– Я приходил к тебе, – он так и держал браслет. – И видел, как за тобой приехал Афанасьев.

– Я… Я не помню, – я правда не помнила. – Когда?

– Утром, когда ты обычно шла на работу. Я снял квартиру. В тот день, когда ты ушла, хотел сказать тебе…

– Что у тебя было с Анной? – перебила резко. – Только правду.

– Ничего. А у тебя с Афанасьевым? Только правду.

– Ничего, – хотела сказать, а получилось едва слышно, одними губами. – Ничего.

Наверное, по законам жанра классического любовного романа стена между нами в этот момент должна была пойти трещинами и рассыпаться. Только это была жизнь, а не любовный роман. Стена никуда не делась.

Между нами повисла гнетущая тишина. Семь лет отчуждения. Семь проклятых лет отчуждения и ненависти!

Я первая подалась к Арду. Хватит с меня этой тишины! Хватит! Обхватила его за шею и прижалась губами к губам. Он сразу же обнял меня. Я почувствовала, как что-то ударилось о мою ногу. Браслет…

– Почему ты просто не спросил? – прошептала, сильнее обхватывая Рихарда за шею. Губами по губам, сплетённое дыхание. – Почему?