Мы были немного похожи, одного роста и телосложения, одинаковые взгляды на жизнь, в общем, мы сдружились. Она была детдомовская и так сложилось, что по жизни одинока. Ни семьи, ни детей у неё не было, а по возрасту уже перевалило за 30, вот она и побухивала с тоски.

Потом она встретила мужчину, вышла за него замуж и даже родила дочку. Но на тот момент я уже ушла с завода, и наши пути разошлись.

Её душа только что рассталась с телом, и она ещё не отошла от потрясения. Иришка медленно двигалась, не замечая ничего и никого вокруг. Я окликнула её. Как же она мне обрадовалась! Я была для неё в данный момент спасительной соломинкой, за которую она ухватилась.

Вот что она мне поведала.

– Дружба с алкоголем не прошла бесследно. У меня обнаружили цирроз печени, а когда я лежала в больнице, муж сбежал. Теперь моя маленькая дочка осталась сиротой, как когда-то была я. И ей уготована участь детдомовки.

Я тоже была рада её видеть. Это было двоякое чувство. С одной стороны, мне было грустно от того, что случилось. С другой стороны, я радовалась, что она рядом со мной в таком же состоянии. Я с радостью принялась опекать её, помогая освоиться в этом новом для неё мире. Вскоре пришли родственники, но она их не знала, поэтому ей с ними было неинтересно.

– Олька, можно мне остаться с тобой? – спросила она.

– Конечно, – ответила я.

Так нас стало двое. Я продолжала общаться и со своими родственниками, но нам не нужно было встречаться, мы поддерживали ментальную связь. А для Иришки всё было непривычно. Она чувствовала себя более защищённой рядом со мной. При жизни она была намного старше меня. А здесь она пока как ребёнок, и я чувствовала себя по сравнению с ней прямо-таки древней.

Несколько дней мы провели рядом с дочерью Ирины, четырёхлетней девочкой с русыми волосами, серо-зелёными глазами и чудесным именем Арина. Кстати, у нас троих одинаковый цвет волос и глаз. Ирина ни на минуту не хотела выпускать дочь из виду.

Когда отец девочки, Сергей, узнал о случившемся, он забрал дочь к себе. Ирина была этому несказанно рада.

– Я, конечно, верила, что он не бросит ребёнка, – сказала она. – Но всё же были сомнения. И я рада, что мои опасения не оправдались. Хоть он и поступил со мной не очень хорошо, но от дочери не отвернулся.

– А почему ты решила, что он тебя бросил, когда ты лежала в больнице? Возможно, у него были какие-то обстоятельства.

– Оль, ну какие у него могут быть обстоятельства? Ну разве что в запой ушёл. Так не на месяц же. Да теперь это не важно. Главное, что дочка с отцом, а не в детском доме.

Малышка, казалось, чувствовала мамино присутствие. Она поворачивала голову в сторону, где находилась мама. Когда мы разговаривали, было видно, что ребёнок прислушивается. Наверное, дети всё же более чувствительны, чем взрослые. Они могут видеть и слышать то, что взрослые разучились чувствовать.

Сергей оказался замечательным отцом. Если раньше они с Ириной злоупотребляли алкоголем, то после смерти жены он бросил, как отрубил. Было отрадно наблюдать, как заботливо он возится с дочкой. Он хотел стать для дочери примером и опорой, чтобы она никогда не почувствовала себя одинокой.

Когда он был на работе, за Ариной присматривала бабушка Вера, мать Сергея. В общем, Арина была счастлива. Она ещё не понимала, что мама умерла. Понятие «смерть» было ей неизвестно. Она только иногда спрашивала: «Где мама?» – и плакала.

Но бабушка или папа быстренько её чем-нибудь отвлекали, и ребёнок снова был счастлив. «Как же я по ней тоскую», – мысль Ирины в такие моменты была полна страдания. «Тебе нужно отвлечься», – говорила я. «Давай отправимся в путешествие». Но она ничего не хотела слушать, полностью зациклившись на ребёнке. Я уходила и возвращалась. Шёл месяц за месяцем.