Раньше мне хотелось... чтобы открыто, смело. А сейчас хочется, чтобы меня никто не видел, не замечал.

Прикрываю дверь в свою комнату, чтобы не слышать их перепалку. «Тимур не слишком строгий», – делаю я вывод. Иначе давно бы наказал эту крикливую жену. Но лучше не искать границ его терпения. Может, он к ней так терпим, потому что беременная. Наверняка.

Время идёт медленно. Я сижу одна на мягком ковре не первый час. Допиваю воду, что дал мне муж. Мне очень тревожно...

Хочется отвлечься, но в шкафу только детские книжки. Как включается здесь телевизор, я не знаю. Пульта нет. Мой телефон забрал отец. Планшет дочери Тимура остался в машине.

Достаю учебник по анатомии, листаю странички, пытаясь учить. Скоро экзамены. А вдруг разрешит учиться?

Наверное, в какой-то момент меня отключает. И снится мне всякий ужас. Снится Антон. И его поцелуй, от которого сводит живот, и кровь бросается в лицо, словно ошпаривая. И отец моего бывшего жениха. Я тону в стыде и позоре, вдруг оказываясь голой там, у фонтана. На меня все смотрят с отвращением. Снится пощёчина отца... И опять Антон. Он превращается в Тимура.

Сквозь сон слышу чуть приглушённые женские голоса. Этой Аллы и ещё один, незнакомый.

– Девку привёз! Жена, представляешь? Пять лет из него свадьбу выскребаю – хрен! Тут за пять минут женился!

– Арабка, что ли?

– Да! Дикарку восточную. Турчанку, иранку... Точно и сам не знает. Приданое к «Жемчужине». Говорит – и не видел её. В парандже. Двух слов связать не может.

– Ой, Алла, ты в Турции была? Они же все неряшливые, толстые, волосатые, запущенные... Что ты вспенилась? Нужна она ему! Он же всегда на блондинок западал.

– Наверное, страшная, да, раз ему, не показав, всунули. Или, может, больная какая.

– А где она?

– Сказал – здесь, в детской.

– Пойдём посмотрим?

– Запретил заходить.

– Ой, – скептически.

– Злой – капец! Чуть что – собирай вещи. С бизнесом у него не гладко. Ещё и брат его – бестолочь, торчок!.. Тачку мою сегодня до техосмотра не довёз, разбил.

– А сам-то Тимур где?

– Улетел по делам часа два как...

– Давай зайдём! Он и не узнает. Посмотрим, что за зверушка.

Растерянно приподнимаюсь, упираясь ладонями в пол. Тяжёлые волосы рассыпаются по плечам. От обиды и возмущения перехватывает дыхание. Поднимаю глаза на дверь. Она открывается. В лицо мне бьёт полоска яркого света.

Встречаюсь взглядом с женщинами. Блондинка с волнистыми волосами по плечи. И рыжеволосая, с длинными. Обе – лет на десять старше. Такие... надменные!

Застыв, ошарашенно смотрят на меня.

– Что-то я не поняла... – шарит по стене ладонью блондинка.

Судя по голосу, Алла.

Щелчок. Свет в комнате загорается. Я чувствую себя неловко и униженно, глядя на них снизу вверх. Ещё и яркий свет слепит.

– Ох-ре-неть... – открывает рот рыжая.

Мои щёки вспыхивают. Сами вы – зверушки больные! Прикусываю язык, чтобы не говорить в ответ грубости. Нет у меня здесь такого права!

Молчаливое противостояние взглядами. Вспоминаю их разговор и, не удержавшись, выпаливаю:

– Тимур сказал: вам сюда не заходить!

– Смотри-ка ты! – с ненавистью выплёвывает Алла. – И слова отлично вяжет! Огрызается! Молча вздёргиваю подбородок. Кровь кипит. Кусаю губы...

Муж сказал – она старшая. Я должна почитать. Но я этого не умею. У отца была одна жена – мама. В нашем доме других не было. А среди сестёр я старшая. И никто из женщин меня никогда не унижал.

– Мда... – тянет саркастически рыжая. – Вот тебе и зверушка.

От гнева, обиды и беспомощности на глаза наворачиваются слёзы.

– Я не понял! – рявкает где-то сзади Тимур.

Не вижу его, только слышу. И вся моя спесь тут же испаряется. Словно тяжёлый шар падает вниз живота от страха. Да и женщины мгновенно осаживаются.