Перед голосованием было три выступления: двух мужчин и одной женщины, никто из них – не старше 40 лет. Все они показались мне драматическими личностями: в выступление вкладывали много ораторских сил. Они заводили и самих себя и зал, который периодически прерывал их аплодисментами и устраивал овации в конце. По-моему хлопали именно в порядке выставления оценки ораторскому мастерству.

Женщина-оратор возглавляла делегацию с Кавказа. Казаки были в своих живописных мундирах. Треть женщин были в костюмах из блестящих атласных юбок и белых кофточек с живописными шалями на голове и плечах. Это было настоящее шоу. Третий оратор был молодой человек 28 или 30 лет. У него атлетическое лицо и много огня в душе. Он был главой нескольких молодёжных групп и перед его речью разыгрался очень драматический спектакль. В задней части зала примерно на 10 футов выше пола перед галереей стояли восемь горнистов в небесно-голубой авиационной форме. Под звуки их серебряных рожков, в задней части зала и вверх по каждому из четырех проходов выстроились человек 400 молодых людей со знаменами, и штандартами в разноцветной униформе. И у женщин, и мужчин бросалась в глаза военная выправка. В каждом проходе стоял свой род войск – военные моряки, химические войска, парашютисты… Был даже один рекордсмен по прыжкам с парашютом.

Под размахивания знамён выступающий вбросил в зал пламенную вдохновенную речь, то и дело срывавшую аплодисменты. Затем под рёв горна они двинулись на выход, сопровождаемые восторженными аплодисментами. Это было здорово сделано и смотрелось очень эффектно.

Голосование по Конституции проводилось по каждой статье отдельно. При голосовании вручную каждый делегат поднимает красную карточку – это значит «да». Когда голосование было завершено, зал долго аплодировал, приветствуя сановников. Потом небольшая группа в задней части зала запела коммунистический гимн. Постепенно его подхватили остальные, и хором, не сбиваясь с темпа и без дирижёра зал спел несколько куплетов. Мелодия была типично русская с преобладанием минорных ноток. Каденция звучала медленно и величаво. В отличие, например, от «Марсельезы». Голоса исполнителей мне показались жёсткими, но партии выглядели гармоничными и с довольно отчетливо проступавшими тенорами и контральто. Это была очень трогательная вещь, оставившая впечатление силы и серьёзности.

Мне сообщили, что цели подобных распеваний – образование и подготовка политических активистов, которые со съезда вернутся домой на заводы и будут обучать тамошних работников всему тому, чему их научили здесь.

Марджори шлёт поцелуи твоим детям и нежные приветствия твоей Хелен.

Как всегда.

(Описывая впечатления от заключительного дня съезда, Дэвис перескакивает с одного впечатлении на другое, время от времени возвращаясь к уже освещённой теме, но с дополнениями, будто убежав мыслями далеко вперёд, вдруг неожиданно спотыкается о какое-то воспоминание, которое, считает он, необходимо занести в дневник или письмо старому другу. При этом поставить вспомнившееся на свое логическое место уже не получается – аккуратист-посол не любит кляксы и вымарывания – а переписывать заново лист нет охоты, да и времени. Сбрасывает всё в кучу в той последовательности, в какой вспоминается. Возможно с обещанием самому себе – дойдут руки, всё расставлю по местам. Но в итоге публикуются через несколько лет дневники без всякой коррекции. Так лучше передаётся ситуация: насыщенная событиями жизнь, плотность которой не позволяет остановиться-отдышаться и что-то изменить-отреставрировать-отполировать потом).