– Свои такие сиси, а? – уточняет. Силовик поворачивает голову в нашу сторону и тот сразу же поднимает ладони: – Молчу, молчу, начальник. Ни слова!

На дорогу уходит минут тридцать-сорок, после чего машина останавливается, открывается дверь. Силовики выгребают пьяную женщину, ее компаньонов. Отмечая, что с моими попутчиками не церемонятся, я поднимаю ладони:

– Я сама! Я сама, честное слово! – и торопливо, по возможности обходя грязь, выбираюсь на свежий воздух. Свет тусклый, смотрю под ноги, чтобы не навернуться, а когда, наконец, поднимаю глаза, вижу в нескольких метрах своего Леху Марченко. О, Господи, спасибо, что он есть! От облегчения колени становятся мягкими, приходится приложить усилие, чтобы не рухнуть к его ногам от счастья.

Алексей разговаривает с мужчиной в гражданской одежде – возможно, оперативником. Его взгляд цепляется за меня, в этот раз он узнает меня мгновенно, кивает, жестом подзывает к себе.

Окружающие не могут сдержать смешков, так резво я стартую с места, устремляясь к своему спасителю. Он обнимает меня одной рукой, а затем – видимо почувствовав, настолько я замерзла, – поспешно снимает куртку и закутывает меня. Тренч остался в клубе, я совсем о нем позабыла.

– Короче, эта была такая ржака, мы охренели, – договаривает начатую мысль опер и закатывается хохотом. Леха тоже смеется, качает головой:

– Трындец, – отвечает. – Ну а чему ты удивляешься? Раскачались – и вперед.

– Ага, не говори. Твоя подруга? – спрашивает опер, кивая на меня. – Дождались.

– Она самая, – Леша делает шаг в мою сторону и покровительственно кладет руки на плечи.

– Здравствуйте, – решаюсь вставить пару слов.

– Вечер добрый. Ладно, еще раз извиняй, очень твоя знакомая подходит под наводку, и документы ее смутили, – окидывает меня быстрым внимательным взглядом. – Просим нас понять и простить, работа такая, – он наигранно разводит руками. Ясное дело, искренних угрызений совести не испытывает.

– Забудем. Ты без претензий? – обращается Марченко ко мне.

– Без, – ляпаю первое, что приходит в голову, лишь бы это приключение скорее закончилось. Мне хочется, чтобы Леха продолжал обнимать меня – в его куртке, конечно, тепло, но лучше бы вплотную к его телу. Все снова смеются, оперативнику приносят мою сумку, тот галантно вручает ее мне, на что я выдаю: «Спасибо, большое».

– Нам пора, буду на связи, – Леха протягивает руку собеседнику, тот пожимает ее, после чего отворачивается от нас и начинает командовать своими людьми. Вокруг суета! Полицейские машины с мигалками и без, горящие фары, кого-то привозят, кого-то увозят, люди в форме, какие-то крики… Жизнь кипит. Я смотрю под ноги, когда мы быстрым шагом покидаем территорию полицейского участка.

– Это ж надо так сильно озадачиться поиском причины для звонка! Просто бы написала, что соскучилась, – говорит мне Алексей, когда мы оставляем позади ужас этой ночи. Шутит? Мне пока что-то невесело. Я даже не сразу понимаю, о чем он, а когда до меня доходит, бросаю на мужчину раздраженный взгляд. Показываю ему свой паспорт в раскрытом виде, он кивает, поджав губы. – Да, я бы тоже зацепился за этот документ. Новый, словно вчера напечатали, хотя дата старая. Фотка будто чужая. Кажется, что лажа.

– Спасибо, что так быстро отреагировал. Я просто в шоке, – говорю ему. – Они имели право так поступить? Я могу потребовать компенсацию морального вреда?

– Первый раз? – спрашивает он.

– Надеюсь, и последний.

– Ты случайно попала, помурыжили бы до утра и отпустили.

– «Помурыжили», – повторяю я мрачно.

– Испугалась?

– А ты как думаешь?

– Да, неприятненько. Ты, кстати, с кем была в клубе?