– Да, ты права.-согласно киваю головой. Все ещё плохо соображаю. Неосознанно в голове список требований составляю. Номер, белье, цветы. Не так уж и много, для того чтобы получить желаемое.

– Я настолько горда, что никогда не позволю себе любить человека, который меня не любит.-воодушевленно произносит Лена и смотрит на меня, словно в этих словах скрывается глубокий смысл.– Это цитата из Анны Карениной!-подсказывает и недовольно вздыхает. – Но она отражает и меня саму.

– Я понял.-улыбаюсь и выхожу из машины чтобы открыть ей дверь и подать руку.

Такая девушка у меня впервые. Возвышенная, таинственная, особенная. Такое чувство, что за красивой внешностью скрывается нечто большее, притягательное, манящее, глубокое. Так и хочется её разгадать и наконец уже познать, во всех аспектах.

Прощаюсь с Леной и еду к Мишель. Не смогу чувствовать себя полноценным человеком, зная что она на меня злится. Я всегда слишком остро переживаю наши ссоры, в отличии от неё. И всегда первый иду мириться. В начале нашей дружбы, мне каждый раз казалось что мы на всегда разругались, и это было невыносимо. Помню как я напился от горя в один из таких моментов, и ночью, баллончиком с краской писал на асфальте под её окнами фразу « Мишаня, прости меня», сопровождаемый глубоким осуждением со стороны случайных прохожих. Один мужик даже обозвал меня педиком и попытался отобрать баллончик, за что получил по морде. Оставшуюся ночь я провел в обезьяннике. Мужик был очень удивлён, когда узнал что Мишаня-это девушка, и даже принялся извиняться. Эта дуреха, самый близкий и родной человек для меня. Каждая минута в ссоре, равна бесконечным пыткам.

Стою под её окнами, сообщения строчу, дозвониться пытаюсь. Звонки сбрасывает, сообщения непрочитанной галочкой напрягают. Волнение охватывает. А вдруг и правда в этот раз она серьезно обиделась? Захожу в подъезд, лифт сломан уже несколько месяцев и как я понимаю, чинить его никто не торопится. Поднимаюсь на седьмой этаж пешком, движусь на желании скорее увидеть её и помириться.

Уже на пятом этаже слышу крики и пьяное веселье сопровождающееся песнями Бутырки, доносящиеся из её квартиры. Шаг ускоряю. Витька опять загулял, устроил в квартире сходку. Я не раз с ним разговаривал, по мужски, чтобы в доме тихо было, чтобы Мишку не обижал. Он вроде при разговоре все понимает, выцветшими потерянным глазами хлопает, со всем соглашается и денег просит занять. А потом все по новой. Как Мишель здесь выживает, остаётся только догадываться.

Дверь открыта, вонь в квартире невыносимая. Захожу, сразу на кухню заглядываю. За маленьким убитым кухонным столом сидят трое мужиков и бабка Люда. Старуха иногда вместе с сыном закладывает. Орут все чего-то, матерятся, в выражениях не стесняются. Музыка гремит из повидавшего жизнь старенького кассетного магнитофона. Ясно все с ними. Иду к Мишиной комнате, в дверь кулаком стучу. У неё замок на двери хороший, сам ставил около года назад, чтобы эти черти её не донимали.

– Мишань, это я!-кричу, чтобы она услышала.– Миш, открывай!

Щелчок замка и в открывшемся проёме показывается её кудрявая голова. Глаза грустные, взгляд печальный. Впускает меня в комнату и сразу же дверь обратно запирает, пока следом никто не поперся. Возвращается к своей кровати, садится облокотившись спиной о стену и большие наушники надевает. Головой в такт музыки покачвает, от чего её кудри подпрыгивают.

Сажусь рядом, ноги её беру, поднимаю, и на свои колени кладу. Мысли в голове гоняю, как ей помочь. Говорить о том что происходит, бессмысленно. Человек создание удивительное, ко всему привыкает. И Мишель уже привыкла жить в таких условиях.