–Подождите! – я резко, словно автоматом, поднялся с лавки и протянул руку навстречу таинственной особе, чьего лица я так и не узрел из-за злополучного шарфа.

Меня поднял мой инстинкт, инстинкт размножения, как обозначил бы его товарищ Фрейд, инстинкт, который толкал меня узнать, что за зеленая книга была в руках у моей собеседницы. Желать или не желать? Да, в данном случае вопрос был именно в этом. Почти шекспировский выбор.

Юная особа смотрела на меня в неодобрительном недоумении. По крайней мере, именно это говорили ее глаза. Я оробел.

–Я хотел бы узнать, что Вы читаете, – уже менее смело, чем секунду назад произнес Артур, похоронивший только что в себе самца из-за своей робости.

Заранее извиняюсь за очередную нелепую привычку – говорить иногда о себе в третьем лице. С этой заразой я тоже старательно борюсь.

–Достоевский, – твердо произнесла юная особа, все же убрав книгу в свой рюкзачок.

Девушка, читающая Достоевского – это опасно. И хоть эта мысль устроила секундную бурю в моей голове и даже попыталась там фундаментально примоститься, я был уже сражен, хотя, возможно, сам еще того не знал.

Так случилось знакомство вовсе не самца Артура с его самой всепоглощающей страстью в жизни.

Я, ведомый какой-то мистической силой, непонятной моему разуму, двинулся прямиком в сторону моей теперь уже собеседницы через полоску серого асфальта между нашими лавками.

–Девушка, которая читает Достоевского – это сильно, – произнес я, благо, ума мне хватило, чтобы не говорить, что это опасно, как секунду назад шепнуло мне мое подсознание, – и достойно уважения, – решительно добавил я, – особенно в вашем возрасте, – я было осекся, но, все же произнес и это.

–А откуда вы знаете, что обычно читают в наше время девушки в моем возрасте? – собеседница приподнялась с лавки, оттянув от лица свой злополучный шарф, который так долго прятал от меня мою Афродиту с недюжим умом и богатым внутренним миром, в чем я был уверен. – Вы какой-нибудь профессор в каком-нибудь N-овском ВУЗе?

Наконец-то ее губы и носик предстали моему взору, полностью закончив образ ее прелестного лица. Губы, как наливные сочные вишни, такие пухлые, обрамляли маленький ротик этой юной особы. А носик, такой аккуратный и чуть вздернутый, подчеркивал ее молодость. Несколько секунд я завис своими похотливыми глазами на ее дивном ротике, но вовремя одумался, чтобы не вызвать нелепых подозрений и издевательских смешков.

–Нет, не профессор, – сказал я, наконец оторвавшись, – но и я когда-то был вашего возраста, а значит, общался и с девушками вашего возраста.

Она засмеялась, в звуках ее удовольствия я отчетливо слышал саркастические намеки. Рюкзак уже был накинут на плечо, и она двинулась вперед, шаркая тяжелыми черными ботинками по тропинке, поверхность которой казалась хрупкой под натиском нарастающего морозца. Я поплелся за ней, потому что мое тело уловило в ее движениях призыв «пошли, я не против». Да и пару шагов спустя она продолжила диалог:

–Ну раз ты не профессор, то и «выкать» тебе не обязательно, – ее губы покрывала улыбка, буквально манящая, – хотя я тоже уже не студентка.

–А кто ты? – искренне заинтересовался я, продолжая идти рядом с ней.

–Мэрлина.

Я промолчал. Попытался вразуметь, что значит это ее «Мэрлина», имя или, может, какая-то новая профессия, скажем, в бродячем цирке. Она поняла, что происходит в моей голове, и добавила:

–Зови меня Мэрлина.

–Это имя у тебя такое?

Она кивнула, локоны русых волос прыгнули на плечах.

–Прямо по паспорту?

–Хм, то, что ты не профессор, я уже поняла. Стало быть, следователь?