«Папина копия», – хором говорили друзья и родственники, имея в виду как пробивной характер, так и притягательную внешнюю оболочку.

Откуда было им знать, как безумно Дженни хотела быть похожей на свою маму! Она боготворила её. Да, она обожала и отца, – его невозможно было не любить с этим сверхъестественным обаянием. Но мама… Мама была недостижимым идеалом с её тактом, тонким умом, элегантным чувством юмора, бесконечной терпимостью и добротой к окружающим.

Дженни небезосновательно считала, что по-настоящему сильный и волевой человек в их семье далеко не отец. Мама была стальным стержнем в нежной зефирной оболочке.

Когда Дженни было восемь, она умудрилась сломать руку, играя на заднем дворе, – упала с дерева. Отец был в панике и метался вокруг неё как обезумевшая наседка, не в состоянии решить, что нужно сделать в первую очередь. Бежать за телефоном и оставить плачущую дочь на земле, или занести сперва её в дом? Можно ли вообще её трогать в этом состоянии?! Сама Дженни рыдала от боли и ужаса, её рука висела как плеть и опухала с катастрофической скоростью.

Анна, узрев из окна это трагическое происшествие, сразу же вызвала скорую. Достав из аптечки обезболивающий спрей, она вышла во двор и со спокойной улыбкой направилась к дочери.

Увидев маму улыбающейся, Дженни сразу поняла, что теперь все будет хорошо. Анна опрыскала место перелома, и боль стала терпимей. Не столько от спрея, сколько от уверенности Дженн в действиях своей матери. Пока ехала скорая, Анна в красках рассказывала дочери, как лихо та будет выглядеть с загипсованной рукой на дне рождения своего кузена, и как будут завидовать все мальчишки – ведь она ни капельки не испугалась. К приезду скорой Дженн была уже рада такому повороту событий.

И так было всегда. Что бы ни происходило в её бурной жизни, насыщенной приключениями, она знала, что хрупкая нежная мама всё исправит, успокоит, и научит по-новому смотреть на любую неприятность. Особенно трепетно Дженни ценила в отношениях с матерью искреннюю и надёжную дружбу. Ей было с чем сравнивать, – в среде знакомых такие отношения были редкостью.

Потому, услышав сегодня такие страшные слова от мамы, Дженни ни на секунду не усомнилась, – раз та произнесла эти слова вслух, значит все уже решено. Отговаривать бесполезно. И она сразу сказала:

– Я с тобой.

Услышав короткие гудки, Дженн ещё с минуту смотрела на свой ярко-оранжевый смартфон, недоумевая, как такая привычная и безобидная вещь может в один миг перевернуть жизнь с ног на голову.

Все планы на прощальную вечеринку, поездка на озеро с друзьями и многое другое, что она наметила на этот последний месяц лета, – все испарилось. Осталось главное – она нужна своей матери. Значит, они вместе будут жить в Англии, пока Дженни учится, и после окончания учёбы мама останется там навсегда. И дочь больше не увидит родителей под одной крышей. Никогда.

Дженнифер так и стояла посреди улицы с телефоном в одной руке и только что купленным букетом цветов в другой. Пышные сиреневые пионы, – любимые цветы Анны, – казались теперь неуместными в этой новой реальности.

Девушка не торопясь пошла домой, понемногу приспосабливая свои мысли на новый, неожиданный лад.

Она давно подозревала отца в измене. Они были слишком похожи, чтобы Дженни не почуяла неладное. Оня ясно чувствовала – отец кем-то увлечен. Сколько раз их семейные беседы прерывал телефонный звонок, и он торопливо выходил из комнаты, чтобы ответить. А потом возвращался, надев на лицо свое обычное расслабленное выражение, словно маску.

Мама не замечала ничего. Но Дженни знала отца как саму себя. Она сразу разглядела старательно скрываемый блеск в глазах, и едва уловимое возбуждение после каждого такого звоночка.