В день проводов нашу семью провожали Люда со своей мамой Лидией Петровной.

Люда была в этот день задумчивой, мне даже показалось, что она болеет и будто хотела что-то сказать мне… но я старался не обращать на нее внимания, держался подальше от нее и ничего не сказал ей на прощание… И только, когда отцовская служебная «Победа», на которой мы уезжали, тронулась, я понял, сколько много остается в Кара-Суу. Остается счастливое детство, друзья, а вместе с ними и Люда – моя добрая курносая с веснушками на лице девчонка, озарившая своим присутствием мое детство. Я, впервые, отбросив перед Людой всякую мальчишескую гордость, отчаянно замахал ей рукой сквозь заднее стекло машины. И она замахала мне в ответ. Тогда-то я понял сердцем, что и она полюбила меня…

…Нет, по-моему, полюбила она еще раньше. Любовь, женская часто начинается с сострадания…

Я с детства не любил поездки. И сейчас куда-то поехать, сорваться с привычного места-для меня поначалу целая проблема. Природа, горы, другие города и люди не особенно-то меня интересуют. Мне гораздо интересней почитать интересную книгу: например, погрузиться в любимого мною Ж. Сименона, или перечитать с удовольствием повесть Л.Н.Толстого «Казаки». И в детстве я жил среди книг: у отца была хорошая библиотека. Была у меня и своя любимая книга – «Степкина правда» Н.К.Чаусова, – о первых пионерских отрядах, которую я сам купил в книжном магазине. Словом, я человек домашний, в отличие от иных, которые не могут сидеть дома.

Именно по этой причине меня часто оставляли сторожить дом, когда вся семья на день-два уезжала отдыхать в Арсланбоб (природный ореховый заповедник) или в деревню к дедушке. У родителей, впрочем, был небольшой выбор: старшего оставлять нельзя-беспокойный слишком, – натворит что-нибудь, младший-мал еще. И я мужественно оставался приглядывать за домом, и как учил дед, ложась спать, я подкладывал под подушку нож, чтобы хорошо спалось.

Но иногда мне тоже хотелось съездить со всеми – и тут выяснялось, что меня не могут заменить ни старший, ни младший из братьев. И вот в один из таких, вынужденных со стороны родителей, отказов мне в поездке, я в сильном огорчении, даже не попрощавшись с уезжающими, прошел в угол двора, зашел в наш, сколоченный из досок, летний душ, и сел на лавку. Вдруг я услышал снаружи шаги. Это Люда с мамой, проводив наших, шли через наш двор мимо душа к себе домой (наши дворы соединялись калиткой).Я был вознагражден за свои горести: «Ну, мама, почему Сашу всегда оставляют?!» – заступалась за меня Люда и сострадала своим маленьким, чистым сердцем…

Мы уже жили в Оше, а сердце мое оставалось в родном моем городке Кара-Суу. В воображении я переносился туда, где не расставался с курносой с веснушками на лице девчонкой, в улыбке которой было полным-полно солнечного света.

Прошло около года, как мы переехали в Ош. Летом мы часто купались с братьями и друзьями на Комсомольском озере, которое располагалось в центре города, в пяти минутах ходьбы от нашего дома. На юго-западной стороне озера было большое крепкое раскидистое дерево карагача, метров 15—20 высотой. Однажды после прогулки в одиночестве по окраине парка, примыкавшей к озеру, я взобрался на него и, сидя почти на верхушке дерева, смотрел на гладь озера, на прыгающих с вышки, купающихся и отдыхающих на берегу людей. Вдруг я заметил группу, проходящих по берегу ребят. Это были на экскурсии в Оше мои одноклассники из Кара-Суу со своей новой классной руководительницей. Среди них была и Люда. Им я был не виден среди ветвей и листьев. Я молча проследил, как они прошли внизу мимо дерева в сторону парка, постеснялся встретиться с ними, особенно с Людой…