К ночи более или менее отошли. Старички уже спали, так что нами было принято решение идти на реку. Было необходимо прийти в себя, ведь оказалось, что хитрый Романов спер не две, а три бутылки самогона. Одна из которых все еще была припрятана в кустах, известных только ему, и ждала нас. Набрав на кухне вареных яиц, картошки и котлет, мы пошли на реку, прихватив по дороге дедушкин продукт. И снова напились.

Вот только домой мы вернулись втроем. Романов исчез по дороге. Так что до следующего утра мы, как три придурка, таскались по поселку, выкрикивая имя друга, чем снова вызвали переполох и гнев деда. Романов же преспокойно вернулся ближе к утру, довольный как отъевшийся на помойке кот. Назвать место своего пребывания он отказался, так что мы не разговаривали с ним весь следующий день. Но этого и не требовалось, потому как вторая самогонная ночь сказалась на нас еще хуже. Мы снова провалялись на втором этаже, вызывая деревенских духов рвотными позывами. Зато по тому, что на следующее утро полотенце Романова вернула соседская дочка Настя, приехавшая на каникулы после сдачи сессии, стало ясно, где провел ночь наш друг.

Следующие четыре дня дед гонял нас хлеще, чем командир моей части. Мы отмыли до блеска весь дом, закончили с баней, вспахали, выпололи весь огород. А за то, что вызвали возмущение общественности, привели в порядок поселковую детскую площадку, отремонтировав давно разрушенные качели, песочник и карусель. Выкрасили все красками, которые тащили местные, а Коршун, будучи неплохим художником, даже нарисовал везде персонажей из детских мультиков, чтобы порадовать малышей.

В общем, расположение дачников нам удалось вернуть. Но общее впечатление мы оставили отнюдь не положительное. Бабуля до сих пор называет Романова демоном, полагая, что уворачиваться на крыше от кидаемых в него предметов никто иной не смог бы. А в поселке сложилось стойкое мнение, что в Москве забыли, как воспитывать детей, и подрастающее там поколение потеряно.

***

Даю Сане порулить на трассе, свободной от московских пробок. Парень радуется. Ему уже пятнадцать и он неплохо водит, но я все равно пристально наблюдаю за ним, не давая разгоняться. Береженого Бог бережет. Со мной он чувствует себя свободнее, чем с братом. Все-таки Романов тиран, и тут уж ничего не поделаешь. Перед постом ГИБДД меняемся местами. Останавливаемся в придорожных закусочных и у пары рек, встречающихся по дороге. На улице тридцатиградусная жара, и хотя в салоне моего Рендж Ровера климат-контроль, нас тянет освежиться в прохладной воде местных речушек.

Я хотел остановиться в каком-нибудь отеле, но Саня предложил поспать пару часов на природе. Порыв парня узнать нашу страну, в которой он живет без малого пять лет, я решил поддержать, так что сворачиваю с федеральной трассы на небольшую проселочную дорогу и выезжаю к берегу реки Волга. Слава навигатору, потому что эта дорога мне не знакома, обычно я летал на самолете. Не знаю, что меня дернуло поехать в этот раз на машине. Возможно, желание показать младшему Романову просторы его Родины. И желание окупается энтузиазмом парня, который читает в интернете информацию обо всех мало-мальски значимых местах, увиденных по дороге. У Коршуна случился бы патриотический оргазм, будь он сейчас с нами.

Покупаем в небольшом супермаркете пару покрывал, дорожный мангал и замоченное мясо. Ехать нам еще около восьми часов, так что мне лучше отдохнуть.

На берегу реки тихо и спокойно. Людей нет. Чувствую себя дикарем, оказавшимся на необитаемом острове. После съеденного мяса засыпаю на пару часов. Просыпаюсь от голоса Сани, объясняющего по телефону брату, что с ним все в порядке. Смеюсь. Юран бесился, как ненормальный, когда узнал о существовании брата и о том, что тот свалился на его плечи. А теперь названивает, как строгий родитель.