– А через два месяца отец отдал меня замуж за сиятельного ле-сатье Радфоля Ле-Марье. Мой муж на тот момент был бездетным вдовцом, почти втрое старше меня… Он знал мою историю, но согласился на брак, несмотря на это. Ему был выгоден союз с моим отцом, нужны были наши деньги и связи. А отец желал отделаться от меня, отослать, как можно дальше, чтобы мой позор не всплыл ненароком. Радфоль в его глазах был идеальным мужем, ведь он увёз меня сюда, на самую окраину Нор-ле-Эвилье. Наверное, он боялся, что я захочу отомстить, напакостить ему как-то. Но я не хотела. Ничего уже не хотела. Я потеряла всё, что у меня было. И никакая месть бы это не вернула. Я… – хозяйка дома вздохнула тяжело и устало, – у меня просто не осталось сил. А Радфоль… действительно стал хорошим мужем. Терпеливым и милосердным. Он относился ко мне с уважением, не попрекал, не унижал. Со временем мы даже стали кем-то вроде добрых друзей…Особенно, когда его, в силу возраста, уже перестало интересовать исполнение супружеского долга, и мне не нужно было терпеть его ласки. Я по сей день благодарна ему за доброту и заботу. Он был хорошим мужем и любящим отцом до самой своей смерти.

Розальда снова перевела взгляд на младшего сына.

– Я родила тебя на третий год своего замужества, Ларенс – ты стал мне утешением, а для твоего отца – поводом для гордости. Да – ты стал его гордостью, но назвать тебя я хотела в память о том, кого так и не забыла. Однако мне бы этого никто не позволил: ни муж, ни мой проклятый отец, который был тогда ещё жив. И я слегка изменила своё любимое имя: Ларсен стал Ларенсом. Думаю, теперь ты понимаешь, сынок, почему я даже писем твоему деду никогда не писала. И то, что я не поехала на похороны собственного отца, уже не кажется тебе странным. Вот и всё, пожалуй! Теперь вы знаете мою историю. Я родила вас обоих. И вы действительно братья.

***

7. 7 Забавы судьбы

Эйя

На несколько мгновений в гостиной повисла тишина. Новоявленные братья переглянулись, но пока как-то настороженно.

Особенно много сомнений Эйя видела во взгляде чужака, Ларенса. Это неожиданно задело дайану – она не понимала причину этого недоверия, но чувствовала острое желание сказать что-то в защиту Оллье.

Давно ли Эйя сама обвиняла Ларсена во всех своих бедах и ненавидела всем сердцем… А вот сейчас истово хотела доказать этим бескрылым, что он хороший, что никакого зла он не замышлял, что у него доброе сердце, а руки… такие тёплые, надёжные, бережные…

Но об этом говорить, разумеется, не стоило, да и, чтобы доказывать, надо понимать, что они хотят услышать. А Эйя пока не очень-то разбиралась в странных взаимоотношениях людей.

Но младший из мужчин и сам не стал молчать и незамедлительно высказал то, что его терзало. Возможно, он был не очень доверчив и милосерден, но точно уж честен и открыт.

– Матушка… – осторожно начал этот ле-сатье, – вы уверены в своих словах? Я… никого не хочу обвинять без оснований… – короткий взгляд в сторону молчаливого Оллье. – Но люди разные… Мало ли, что у кого на уме… Хватает тех, кто готов нажиться на чужой беде. Вы же сами сказали, что были уверены – ваш первый сын умер. Что если это ошибка? Совпадение… И мы вовсе не родственники?

Хозяйка дома полыхнула тёмным взглядом, нахмурила брови, но ответить не успела – неожиданно заговорил Ларс.

– Кажется, вы не очень-то рады обретению старшего брата, ле-сатье? Боитесь, что я сюда пришёл денег стребовать? – Оллье хмыкнул невесело. – Напрасно. Мне от вас ничего не нужно. Я на ваши богатства не претендую. Разве что… хотел попросить немного данов на дорогу, да кое-что из одежды, чтобы мы могли добраться до дома. И то… я всё верну, обещаю. Подозревать меня в том, что я всё это нарочно подстроил, по меньшей мере, глупо, учитывая, что даже вам эта история была неизвестна. Если уж родной сын не знает о том, что пережила его мать в юности, откуда это знать постороннему человеку?