– И я хотел тебя ненавидеть. Хотел, но не смог. Так и не вышло. – хватаю её лицо и заглядываю прямо в душу.

Впускает. Впервые открывается по-настоящему. Никаких масок. В её зрачках бушует такая буря, что способна захлестнуть с головой и разорвать на части.

– Прости меня, Артём. Знаю, что очень перед тобой виновата. Не знаю, сможешь ли ты однажды это сделать, но я буду ждать, сколько придётся. Целую жизнь. Я люблю тебя, Тём.

Хочу ей ответить. Хочу… Но не могу. Не получается. Слова застревают в горле и никак, сука, не выходит их вытолкнуть. Поэтому просто прижимаю крепче и снова целую. Когда воздух кончается, повторяю вопрос:

– Что с твоими руками, маленькая?

– Колотила грушу, чтобы хоть как-то пережить мысль, что больше никогда тебя не увижу.

Блядь, даже не знаю, что больнее: её предательство или её слова?

– Почему без перчаток или хотя бы бинтов? – выдыхаю устало.

Сил не осталось даже на борьбу с самим собой.

– В своё оправдание могу сказать, что груша это заслужила. – и топит ту самую свою мозговъебательную улыбку с ямочками.

А я смеюсь. Впервые за много дней чувствуя себя живым.

– Поехали домой, малыш. – хриплю, утыкаясь своим лбом в её.

Ловлю каждый её выдох. М-да… Всё ещё маньячина.

– У меня больше нет дома, Тём.

– Я твой дом, Настя. Я. Твой. Дом.

Глава 3

Только умерев, понимаешь, что значит жить

Едва выруливаю от обочины, сцепляю наши пальцы. Даже минута без её прикосновений тяжело даётся.

Блядь, как я всё это время без неё жил?

Сильнее сжимаю её руку, но ненадолго. Ливень стоит стеной и видимость практически нулевая. Мягко высвобождаю ладонь и вцепляюсь в руль. Едва ли не подбородок на него кладу, чтобы хоть что-то рассмотреть. Дворники пашут на износ, разгоняя потоки воды с лобовухи.

– Сука, нихуя не вижу! – рычу, до боли вглядываясь в беспросветную пелену.

Ползём с черепашьей скоростью, иначе рискуем оказаться в кювете или впечататься в фуру. Настя молча опускает мне ладонь на бедро и слегка сжимает.

Отрываю взгляд от дороги всего на долю секунды и смотрю на её лицо. Лёгкая улыбка на губах и напряжение в глазах.

– Всё хорошо, малыш. Доедем. Не волнуйся.

– Я не волнуюсь, Тём. Я тебе верю. – даже в словах её улыбку улавливаю. А следом враз задрожавшим голосом добавляет. – Я прочитала твои сообщения. Все прочитала. И хотела на каждое ответить. Но уже поздно было. Особенно на то, где ты спросил, верю ли я тебе. Верю, Артём. Всегда верила. Поэтому и говорю сейчас. И… – шумно переводит дыхание, а я вспоминаю то самое сообщение. Почему-то именно на него ответа ждал. – На голосовое тоже хотела ответить. Совсем не то, что написала. Я люблю тебя. Прости, что не сказала тогда. Сейчас говорю. И всегда говорить буду. Я больше жизни тебя люблю. Без тебя мне ничего не надо. Когда из дома ушла, даже не думала, что будет дальше. Знала, что ты никогда меня не простишь. Поэтому и пофигу было. А сейчас… Я всё сделаю, Тём, чтобы ты простил. Я очень сильно тебя люблю.

– Всё сделаешь, Насть? – хриплю, всматриваясь в дорогу и охуевая от урагана эмоций, что её слова вызывают.

Никогда не прощу? Не забуду точно. И что значит простить? Разве мало того, что уже произошло? Или того, что я к себе её везу? На постоянку, сука. Никуда не отпущу больше. Разве это не значит, что уже простил? Блядь, сам не понимаю.

– Всё, Артём. И это не просто слова. – опять стальные ноты.

Блядь, как же она изменилась за это время. Смогу ли я привыкнуть к этому?

Короткий взгляд.

Знакомое, хоть и уставшее лицо. Нереальные зелёные глаза. Родные губы. Любимая девушка.

Сука, конечно смогу.

– Тогда расскажи мне, Насть. Всё расскажи. Почему не отвечала тогда? Почему, – пиздец, даже вспоминать тяжело, – ушла. На хрена с ним уехала? Зачем отпустить просила? Если любила всё это время?