Его жена, спотыкаясь, вошла в комнату – с распущенными волосами, в одном халате. Она похудела. Скулы выпирали под потухшими пустыми глазами. Рождение Лады едва не убило ее, а Раду выкачал из нее всю жизнь, которая еще в ней теплилась. Она уныло осмотрелась: залитый слезами Раду, Лада под столом, и ее муж, наконец-то вернувшийся домой.

– Да? – спросила она.

– Так ты встречаешь своего мужа? Правителя Валахии? Князя? – он торжественно улыбнулся, отчего его длинные усы приподнялись и обнажили губы.

Василиса напряглась.

– Они сделали тебя князем? А как же Александру?

– Мой брат мертв.

Няня подумала, что Влад совсем не похож на человека в трауре.

Взглянув, наконец, на свою дочь, Василиса позвала ее:

– Ладислава, вылезай оттуда. Твой папа вернулся.

Лада не пошевелилась.

– Он не мой отец.

– Достань ее оттуда, – шикнула Василиса на няню.

– Ты что, не можешь справиться с собственным ребенком? – голос Влада был чистым, как голубое небо в морозных глубинах зимы. Зубастое солнце, как они называли такие дни.

Няня еще больше сжалась и повернулась так, чтобы скрыть Раду от взгляда Влада. Василиса отчаянно озиралась по сторонам, но выхода из комнаты не было.

– Я хочу домой, – прошептала она. – В Молдавию. Пожалуйста, отпусти меня.

– Умоляй.

Изможденное тело Василисы содрогнулось. Она встала на колени, склонила голову и взяла ладонь Влада.

– Пожалуйста, пожалуйста. Умоляю тебя. Отпусти меня домой.

Свободной рукой Влад погладил длинные засаленные волосы Василисы. Потом схватил их, наклонив ее голову набок. Она закричала, но он тянул все сильнее и заставил ее встать. Приблизив рот к самому ее уху, он произнес:

– Ты – самое слабое существо, которое я когда-либо встречал. Ползи обратно в свою нору, спрячься там. Ползи! – Он швырнул ее вниз, и она, рыдая, выползла из комнаты.

Няня уставилась на искусно вытканный ковер, покрывавший каменный пол. Она ничего не сказала. Ничего не сделала. Она молилась о том, чтобы Раду молчал.

– Ты, – Влад указал на Ладу. – Вылезай. Сейчас же.

Девочка вылезла из-под стола, продолжая смотреть на дверь, за которой только что скрылась Василиса.

– Я – твой отец. Но эта женщина не твоя мать. Твоя мать – Валахия. Твоя мать – та самая земля, на которую мы сейчас отправляемся, земля, князем которой я являюсь. Понимаешь?

Лада посмотрела в глаза отца, глубоко посаженные, выкованные годами коварства и жестокости. Она кивнула и протянула руку.

– Дочь Валахии хочет получить обратно свой нож.

Влад улыбнулся и отдал ей нож.

1446 год, Тырговиште, Валахия

Раду ощутил во рту вкус крови. Она смешалась с солеными слезами, стекавшими по его щекам.

Андрей и Арон Данешти избили его. Снова. Сапогами в живот. Раду откатился набок и свернулся в клубок, стремясь сделаться как можно меньше. Сухие листья и камешки, покрывающие лесную землю, царапали щеки. Здесь его никто не услышит.

Он привык, что его не слышат. Никто не слышал его в замке, в котором, спустя шесть лет, он по-прежнему чувствовал себя как дома лишь в своей комнате, с няней. Его учителя были вовлечены в постоянное противостояние с Ладой, и образцовое поведение Раду часто оставалось незамеченным. Лада или все время была на занятиях, или уходила с Богданом, и у нее никогда не было на него времени. Из-за их старшего сводного брата, Мирчи, Раду приходилось искать потайные места, прячась от его грубых насмешек и еще более грубых кулаков. А его отец, князь, неделями не замечал его присутствия.

Давление нарастало стремительно, и Раду уже не знал, чего он боится больше – что отец больше никогда не обратит на него внимания или что все-таки обратит.