Но тут на меня навалились сразу двое, и один – сто рогов ему под дыхло! – так пнул меня по коленной чашечке, что я взвыла и рухнула на мостовую.

Морни от души пнул меня еще пару раз, но в это время из лавки выскочила Свиора и набросилась на него с веником. Мясник тоже выбежал и разразился такими проклятиями, что победа немедленно заявила, что она с нами. Морни и его друзья позорно бежали, гонимые веником и ругательствами, а Виндальв помог мне подняться. Я хромала и сильно подозревала, что проклятые влюбленные оболтусы ногу мне сломали.

- Он один бросился на всех! – повторяла Свиора, как молитву. – Такой смелый! Отец! Бегите за доктором! Эрм ранен, ему непременно надо в постель!

- Да какое – ранен, - ответила я, морщась и потирая бок. – Пнули пару раз. И на ногу могу наступать, значит, не сломали. Вот идиоты паршивые… - тут я замолчала, чтобы не упоминать лишний раз, из-за чего началась драка.

А у Свиоры блестели глаза, и язык молол без разбору.

Подобрав сверток с мясом, который я уронила во время драки, я попрощалась с мясником и его дочерью, и поковыляла домой. Свиора настояла, чтобы проводить меня хотя бы пару кварталов, потому что я наотрез отказалась, чтобы она провожала меня до дому. Мне хватило и того, что она нежно держала меня за локоток и каждому встречному рассказывала, как я одна уложила на лопатки Морни и его шайку.

- Слушай, иди? – попросила я ее, после того, как впереди замаячила таверна. Не хватало еще рассказать обо всем старичью, что толчется там. Тогда точно сплетням не будет конца еще месяц.

- Но как я могу тебя бросить?! – она чуть не заплакала, а я чуть не закатила глаза.

- Со мной все будет хорошо, - заверила я ее. – Просто не хочу, чтобы ты видела меня таким вот… грязным, помятым…

Это произвело на нее впечатление, и она все-таки оставила меня в покое и ушла, оглядываясь через каждый два шага, махая рукой и посылая воздушные поцелуи.

Кое-как доковыляв до дома, я вынуждена была еще объясняться с папашей. Он с маху сел на табуретку и долго и мрачно молчал.

- Да все хорошо, пап, - сказала я, закатывая штанину и рассматривая колено, которое стремительно багровело. – Перелома нет, а я Морни тоже по физии съездила. Правда пальцы немного расшибла, но резец я в руках удержу. Ты же знаешь, на мне все быстро заживает.

Отец подергал себя за бороду.

- Пап, - позвала я.

Но он даже не посмотрел в мою сторону и глухо сказал:

- Я оказался не лучше той проклятой феи, что испортила тебе жизнь.

- Пап! Ты что такое болтаешь? – возмутилась я. – И ты не портил, и она не портил.! Благодаря ей мы живем, как короли!

- Тебе замуж надо, а не камнями плеваться и драться с Морни.

- Совсем не хочу замуж, - я обняла отца и прижалась щекой к его щеке. – Совсем-совсем не хочу.

И я ничуть не лгала в этот момент. Но вряд ли папаша мне поверил.

- Мы должны уехать из этого города, Эрм. Поедем к моей родне, в Стольмвиллет. Люди там живут простые, можно найти хорошего, доброго гнома…

- Стольмвиллет – захолустье! А у нас только пошли хорошие заказы! Скоро о нас узнают в столице…

- Да к хвостам и рогам эту столицу, - сказал папаша упрямо. – Прежде всего, я должен позаботиться о тебе. Мне недолго осталось, тебе нужен муж, чтобы заботился.

- Пап, ну что ты такое говоришь? Ты еще сто лет проживешь! И зачем нам кто-то чужой? Нам так замечательно вместе, - я грустно вздохнула и прибегла к последнему средству: - Здесь ведь могила мамы…

Отец вдруг решительно рубанул ребром ладони воздух и сказал, как отрезал:

- Мама поймет и простит!

8. 8

Если что-то втемяшилось папаше в башку – выбить это невозможно. Я смогла лишь уговорить его повременить с переездом до конца года – мол, налоги уплачены, лицензия продлена, не надо ломать то, что долго строили.