Мужчина посмотрела хмуро, словно она его в чем-то обвинила. Но все же произнес:

- Пришлая?

Он говорил со странным акцентом, но Женя, помня речь паренька, впарившего ей накидку, пропустила мимо ушей.

- Да, из другой страны, - сообщила она уклончиво.

- Ночлег ищешь? – снова спросил мужчина.

- На эту ночь, - подтвердила она. – А дальше управляющий музея обещал гостевую.

Мужчина продолжал оглядывать ее, погружая на телегу мешки. Потом вытер лицо и произнес:

- Ну, я могу помочь. За кое-какую плату.

Женя про себя улыбнулась – здесь за все принято платить, а управляющий скорее исключение из правил.

- Сколько я вам должна? – спросила она. – И где хостел? Или что там, гостиница?

Лицо мужчины расплылось в насмешливой улыбке, обнажились до отвращения желтые зубы, и Женя подумала, что по нему плачут виниры. Он вытер пальцы о тряпку и сказал:

- Можно не деньгами. У меня есть комната, там кровать. На двоих хватит.

- Что простите? – переспросила Женя, решив, что ослышалась.

Показалось, мужчина даже обиделся, глаза округлились.

- Да ты не боись, - сказал он спешно. – У меня чисто, и сам я нормальный мужик. Здоровый. Сочтемся в пол часа.

Теперь уже пришла очередь Жени таращить глаза. Она пару секунд глазела на мужика, потом покрутила пальцем у виска и, резко развернувшись, двинулась вверх по брусчатке.

Вслед донеслось:

- Да ты чего… Годное ж предложение! Я те чесслово говорю, у меня комната, не коморка…

Женя торопилась, пыхтя, как рассерженная лошадь. В этой «загранице» все через не то место. Такси нет, ярмарки прямо вокруг музеев, экспонаты, от которых в дрожь бросает, а в довершение всего в открытую предлагают секс чуть ли не за еду. Разброд и шатания.

Солнце уже коснулось верхушек леса. Стало темнее, брусчатка заблестела, словно покрылась маслом. Женя уже не думала, как потеряла нормальную дорогу и мечтала лишь о том, чтобы дойти до остановки, сесть в автобус и добраться до какого-нибудь отеля.

Но, когда вышла к главной дороге, которая тоже почему-то брусчатая, а остановки не нашла, окончательно уверилась, что оказалась с другой стороны музея.

- Блин! – выругалась она.

Потом сунула пальцы в карман под накидкой и вытащила телефон. Он засветился радостным бледным светом, но к великой досаде связь отсутствовала.

- Нет, это какой-то капец, - прошипела Женя и стала поднимать телефон то туда, то сюда, надеясь хоть так найти «четыре джи».

Но, как ни старалась, из угла экрана на нее смотрел перечеркнутый кружок.

- Тьфу ты, блин…

Убрав бесполезный телефон обратно, она тяжело вздохнула и, закинув сумку на спину, пошла вверх по брусчатке. Туда, где как казалось, должен быть город.

В быстро сгущающихся сумерках, видимость расползалась, приходилось время от времени доставать телефон и подсвечивать дорогу. Зато, когда окончательно стемнело, из-за облаков выплыл месяц, и путь стал хорошо виден.

Ругая начальство, фестиваль и всех, кто был связан с командировкой, Женя брела по брусчатке, скользя каблуками. Несколько раз чуть не упала. Но потом нашла палку размером почти в ее рост и стала опираться на нее. Сейчас, думала Женя, она выглядит, как настоящий пилигрим, или пилигримша – в накидке, с котомкой за спиной, да к тому же опирается на палку.

- Позорище, - заключила она.

Так она шла около получаса, пока позади не послышался шум. Обернувшись, увидела повозку, запряженную невысокой лошадкой, которая, видимо, едет с фестиваля. Управляет повозкой женщина весьма внушительных размеров, в аутентичном крестьянском платье и чепце. Лошадью правит умело, и Женя впечатленно выдохнула – эта дама тоже шила костюм не по фильмам.