Захлопнув двери перед этим прислужником дьявола, я снова замираю. Запираюсь на все засовы, отключаю звонок. Он начинает стучать и что-то говорить мне хорошо поставленным голосом.

— Ну уж нет, не уберетесь к черту, вызову полицию! — я блефую, но кто об этом знает?

Он слишком хорошо воспитан — понимает отказ женщины, уходит спустя несколько минут. Не то, что некоторые…

Я бреду на кухню, готовлю кашу, наливаю Вареньке сладкий чай.

Мысли мечутся туда-сюда, туда-сюда, совершенно ни на чем не задерживаясь. Это же надо было так попасть!

— Эй, ты откроешь мне дверь? — вопит Иринка в трубку, едва я принимаю вызов. даже не заметила гудок телефона — настолько была увлечена тем, чтобы показать дочери, что мои руки не дрожат.

— Бегу! — спохватываюсь и отворяю дверь нараспашку.

Иринка вваливается в коридор с пакетиками и начинает шуметь — то рассказывает, как добиралась к нам на автобусе, то вдруг сетует, что «в офисе все с ума посходили», то спрашивает, как себя чувствует Варя.

— Слушай, ну эти твои соседи в край оборзели, — она проходит в кухню, целует смеющуюся Вареньку в макушку. — Свой мусор у тебя у дверей оставляют! Я, конечно же, терпеть не стала. Позвонила этой твоей тетке напротив, говорю: нам вашего добра не надо!

— А она? — мысленно складывая два и два воедино, замираю в нетерпении.

— А она сначала разворчалась, расквохталась, пакет открыла, сменилась в лице и тут же передо мной дверь захлопнула, сбежала. Странные у тебя соседи, конечно, — крутит она пальцем у виска, а мне рассмеяться хочется — посылка от бывшего, если и была отравленной, не принесет мне вреда. — А я вам лекарств, вкусняшек принесла. У тебя же собеседование через час, забыла?

Я выдыхаю и грузно сажусь на стул.

— Ирин, отменили собеседование.

— Как так?

— Кажется, мой бывший обзвонил весь город. Никуда меня не берут. Девочка на прошлом собеседовании намекнула на какого -то всесильного врага. А он у меня только один…

— Вот черт, — Иринка сжимает мою руку. — Ну ты это — держись, мать.

 Я всхлипываю, потому что сейчас даже такая маленькая поддержка может совершенно выбить из колеи.

— Слушай, ну ты выглядишь едва ли лучше утопленника. Может, они тебя поэтому не взяли? — она пытается разрядить обстановку, а у меня снова щиплет в носу. — У меня только три тыщи есть, без вопросов отдам, — она тянется в кошелек, кладет деньги под сахарницу. — Но больше…

— Ирин, спасибо тебе!

Мы молчим, смотрим, как Варя ковыряется в тарелке с совершенно недовольным лицом — нет аппетита, а мама заставляет есть.

— И все же. — подруга смотрит на меня пристально. — Может быть, тебе стоит с ним помириться?

Я резко выдыхаю.

— Нет, нет. Только через мой труп! Даже не знаю, что такого может случиться, чтобы я пришла к нему. Довольно с меня унижений в прошлом! Никогда этому не бывать!

Мы молчим. Каждый о своем.

— Ой, — вдруг подхватывается Иринка. — К нам же стучат, не слышишь, что ли?

Мы с Варей смотрим друг на друга. Никогда в нашей комнатушке не бывало столько гостей зараз. Это что-то новенькое.

— Ух, — бью себя по голове ладонью. — Я же врача Варе вызывала!

И тут же бегу открывать двери.

И правда — на пороге стоит наш пожилой доктор, который ведет всех малышей в интернате. Педиатр от бога — так о нем говорят в нашем городе.

Он проходит в ванную, стремительно, не замечая ничего вокруг, тщательно моет руки, проходит мимо меня, обдавая запахом физраствора.

— Где? — сводит брови домиком над морщинистым лбом. Я медленно показываю в сторону кухни, где сидят присмиревшие Ирина и Варенька.

Мы с дочкой смотрим на врача во все глаза, не зная даже, что совсем скоро наша жизнь повернется на все сто восемьдесят градусов…