Бросила на Ольшанского убийственный взгляд, но он лишь хохотнул и вышел.

– Я принесу, – крикнул возле лестницы.

Недовольно скривилась и вышла на балкон. Над рекой раскинулся розовый закат, водная гладь сверкала в лучах заходящего солнца. Внизу, во дворе, мэр разводил угли в гриле. Наверное, будет что-то вкусное.

Несмотря на жуткую ломоту во всём теле, я ощущала энтузиазм. Даже со своими родителями давно никуда не выходила, а тут такой подарок на конец учебного года.

– Любуешься грубой мужской силой? – рядом встал Ольшанский, держа оба наших рюкзака.

 – Закатом, – усмехнулась, забирая свой. Забросила его на плечо и отправилась в комнату. Ольшанский увязался следом. Проходя по коридору, я заметила ещё одну дверь.

– Комната твоего отца?

– Нет, гостевая, – пояснил мажор.

– А почему я не могу спать в ней? – спросила очевидное.

– Потому, – ответил он и щёлкнул меня по носу. Вот ведь… паразит. – Меньшикова, ну, мы же пара. Какие раздельные комнаты? Или ты до свадьбы ни-ни? – прищурился хитро и хохотнул.

– Ну ты и сволочь, – процедила и кинула рюкзак на стул. – Я первая в душ.

– Я думал, вместе пойдём, – язвительно отозвался гад, раздеваясь. Стянул ветровку, футболку и взялся за резинку штанов.

– Ты нормальный?! Я вообще-то здесь, – кинула в него маленькую декоративную подушку, возмущённо, уперев руки в бока.

– И что? – флегматично вскинул бровь, и всё же стянул штаны.

Закрыла глаза ладонью, тяжело выдыхая.

– Блин… ты достал раздеваться! Эксгибиционист!

– Вот нет, я же в трусах, – усмехнулся гад, и вытащив из рюкзака полотенце, пошёл первым в душ.

Бессильно заскрипела зубами и решила хотя бы снять грязную одежду. На кровать даже не присесть. Хорошо, что взяла с собой халат. А эти вещи постираю, до утра на балконе должны высохнуть. Если дождь не пойдёт.

Сняла футболку и тут…

– О, я шампунь забыл и… пасту… – низко закончил Ольшанский.

– Ты дебил?! – закричала, прикрывая грудь руками. – Выйди уже!

– Зачем? – хмыкнул Гад, прислонясь к дверному косяку и скользя по мне неспешным взглядом. – Да, всегда знал, что фигура у тебя ух… такая аппетитная.

– Выйди… – процедила угрожающе, раздражаясь.

– Тут вообще-то замок есть, – насмешливо произнёс он, указав на дверь. – Ну, на всякий случай, – схватил свои вещи и выскочил, не дав себя прибить.

Мне нужно выпить. Точно. Тогда сразу станет на всё пофиг. Отлично.

Села на край кровати и огляделась. Хоть бы книгу с собой взяла.

Дима, наверное, звонил, а тут эта связь… И вернёмся только завтра вечером.

Откинулась на спину, забросив руки за голову и позволила себе расслабиться. Тело будто бы с облегчением вздохнуло.

– Спишь? – надо мной нависла наглая морда Ольшанского. С его отросших волос капала на меня вода.

– Ну ты и… – подавила ругательства, вытирая капли с лица и резко села, так что мажор едва успел отскочить. Так бы точно нос разбила.

Взяла приготовленные вещи и взялась за ручку.

– Может, тебе всё-таки потереть спинку? – хитро поинтересовался Ольшанский, натягивая чистую майку. Лучше бы штаны сначала надел.

– Потри себе мозг, – фальшиво улыбнулась во все зубы и стремительно направилась в ванную комнату.

Оказывается, бойлеры ещё не успели до конца нагреть воду и мыться пришлось в прохладной, но так даже лучше. Освежает. Под тёплым душем я бы точно сейчас расслабилась окончательно и вряд ли бы смогла себя уже привести в чувства.

Быстро вымылась, надела чистое бельё, серую водолазку, чёрные спортивные штаны, носочки, резиновые тапки и постирала свои вещи.

Ольшанского в комнате не было. Вышла на балкон и глянула вниз. Мажор помогал отцу. Они что-то обсуждали, улыбаясь и посмеиваясь. Кажется, между ними, всё же отношения лучше, чем он говорил… хотя, стоп!.. Ольшанский никогда не заявлял, что у него плохие отношения с отцом. Только то, что женить его хочет. Интересно, а где его мама?