— Максим Николаевич занятой человек. Его дочь живет с бабушкой. И вообще, не задавай лишних вопросов! Ишь, любопытная!

За окнами сквозь снегопад светят фары. Раздается сигнал клаксона и радостный лай собак

— О, а вот и Максим Николаевич. Давай, накрывай на стол, — кивает Татьяна. — Я пойду за грибочками в погреб, а ты не сильно мешкай. Быстро все разложишь и сможешь у себя поесть. Поняла?

— Да, а вы разве не будете есть?

Кто знает, какие у него правила в доме. Она же сказала, что только хозяин ужинает и завтракает один.

Татьяна Ивановна усмехается.

— Нет. Я домой уже ухожу, да и не ем после шести. А ты набирай себе — и вперед. Только потом не забудь посуду помыть.

Улыбаюсь. Может, и я никогда не ела после шести. Но это было раньше, в той жизни, которую я забыла. И вообще, беременным можно не беспокоиться за фигуру.

— Как ты? — позади раздается мужской голос.

Замираю с тарелкой в руках.

Оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с Максимом. Он стоит в дверном проеме. От него веет февральским морозом, а на волосах и черном пальто тают снежинки.

— Уже лучше, — отвечаю. — Ваш ужин готов.

Показываю на стол.

— Отлично, — холодно отзывается он и уходит с кухни.

Это что с ним?

Я быстро расставляю оставшуюся посуду. Достаю запекшееся мясо из духовки и ставлю на стол. Слюнки так и текут.

— Салат в холодильнике, — показывает мне Татьяна Ивановна.

Пока Максим снимает пальто и моет руки — слову, в моей же ванне! — мы с Татьяной Ивановной успеваем накрыть на стол. Для себя я отдельно кладу кашу, мясо и салат на тарелку.

Только хочу выйти из кухни, как дорогу преграждает Максим. Замираю, глядя ему в глаза.

— А ты куда? — спрашивает, удивленно уставившись на тарелку в моих руках.

— К себе в комнату, — пожимаю плечами.

Макс хмурится и переводит взгляд на Татьяну Ивановну.

— Садись за стол, — кивает почти зло. — Нечего таскаться по дому с тарелками.

Растерянно смотрю на домработницу. Та недовольно поджала губы. Хм, ладно. Хозяин — барин.

Мы вновь садимся друг против друга. Татьяна Ивановна молча уходит.

— Как прошел твой день? — спрашивает Макс внезапно.

— Я спала, — ковыряюсь в тарелке. — А ваш?

— Да так. Все, как всегда, — он пристально смотрит на меня. — Приятного аппетита, Ася.

— Приятного, — вежливо улыбаюсь ему.

Прогресс. Прошло уже десять минут, а мы все еще не пытаемся убить друг друга. Спокойно приступаем к еде.

Макс включает телевизор. Новости. Телеведущая рассказывает о событиях, произошедших где-то за границей. Что-то про новую модель самолетов. Потом переключается на местные новости:

— Семь дней назад в районе Алтуфьево, на заброшенном строительном объекте был найден обезображенный женский труп. По предварительным данным, смерть наступила в ночь с третьего на четвертое февраля. Жертве разбили голову тупым предметом, а потом облили бензином и подожгли.

Макс вздрагивает, его рука замирает на весу, с кусочком мяса, наколотым на вилку. Я недоуменно смотрю на него, но продолжаю есть.

— Погибшей оказалась Анастасия Камушкина, владелица строительной фирмы. Ее муж, Георгий Камушкин, опознал жену по кольцу.

Кадр тут же меняется. Вместо идеально накрашенной телеведущей нам показывают небритого мужика.

Макс, прищурившись, смотрит в телеэкран, и я вместе с ним.

— Ее не было всю ночь, а утром я сам обратился в полицию и написал заявление. Они обещали начать поиски через три дня, если она не объявится. Но позвонили уже на следующий день, сказали прийти на опознание... — мужик всхлипывает, но как-то ненатурально. Так и хочется крикнуть “не верю!” — Ее невозможно было узнать… Но кольцо... У нее было кольцо. Я сам надел его ей на палец во время свадьбы, так что не спутаю, да и гравировка там есть. “От Георгия — Анастасии”.