Очухалась я, когда уже смеркалось. Сначала даже не поняла, где я и почему так зябко. Только потом вспомнила, что во время съемок получила травму, внезапно встретившись с деревом, так что так и не успела добежать до лагеря противника и схлестнуться со злобным орком. Как обошлось без моего участия, понять я не могла. Вероятно, и не обошлось: перенесли съемки. Но того, что я не достигла цели, не заметить не могли – это факт. Значит, заметили. Но какого черта они оставили меня лежать на сырой земле, даже не подумав оказать медицинскую помощь. Не нашли? Не искали?

В том, что я лежу в чистом поле, обдуваемая вечерним ветерком, я не сомневалась: надо мной простиралось ночное небо, усыпанное звездами, непривычно крупными (но, может, такими они и должны быть за городом, где я сто лет не была).

«Природа прекрасна! – подумала я. – Как жаль, что мы так редко находим время пообщаться с нею».

С одной стороны луга, выбранного для съемки фантастической битвы, был лес, с другой – река, да и сам луг был усыпан цветами, которые, несмотря на то, что их наверняка растоптала массовка, должны были благоухать. Предвкушая наслаждение от букета ароматов, я втянула ноздрями вечерний воздух и… поморщилась. Пахло, нет – воняло, не деревьями, травами и водяными лилиями, а потом, кровью и гнилью.

Приподнявшись на локтях, я осмотрелась и с трудом подавила рвотный рефлекс – поле было усеяно трупами уродливых существ: вероятно, актеров, играющих прислужников Темного лорда. Они так и приняли смерть – в костюмах и гриме. Но кто их так мог покрошить? Что за ебаный маньяк?

Совершенно целых тел поблизости не было: у кого не хватало кисти, у кого руки, ноги, головы, а некоторые и вовсе были рассечены на несколько частей. И они были настоящими, об этом мне говорили все органы чувств: от зрения до обоняния.

На дальнем конце поля возникли силуэты. Сначала мне показалось, что это мужчины: высокие, коренастые, в рогатых шлемах, в каких были многие из тех, кто играл нелюдей из войска Темного лорда. Подумала, что они высматривают живых, чтобы отправить раненых в больницу, и хотела даже привлечь их внимание, показав, что я тоже уцелела, но, скорее всего, смогу доковылять до госпиталя и сама.

Но тут произошло то, что заставило меня затаиться. Двое коренастых мужчин, один из которых был в серебристых, почти белых доспехах, другой – во всем черном, рывком поставили на ноги пострадавшего: высокого худощавого мужчину с разметавшимися по спине светлыми волосами.

– Затаился, гад, Харк побери, – прохрипел тот, кто был облачен в серебристые доспехи, – думал, мимо пройдем, финг болотный.

– Да какой он болотный? – презрительно процедил тот, кто был в черном. – Так, безродный, перекати-поле, дерьмо собачье. – Процедив сквозь зубы оскорбленье, он со всей дури двинул поднятому с поля воину под дых, заставив того издать полустон-полурык.

– Грязный хер! – прошипела жертва, на мгновенье подняв голову и снова уронив ее на грудь.

– Забирайте! – рявкнул черный своим спутникам. Двое, одетых в черное, но чуть менее высоких и широкоплечих мужчин приблизились. Светловолосому заломили руки и, надев на них что-то, похожее на грубые наручники, подтолкнули несчастного рукоятью кинжала:

– Шагай, дерьмо безродное!

Пленник (а теперь у меня уже не оставалось сомнения в том, что длинноволосого взяли в плен) побрел в ту сторону, с которой появилась недавно черно-серебристая процессия. Один из черных пошел следом, периодически подталкивая несчастного.

Люди в черных и серебристых доспехах повели себя как победители, безжалостные к поверженному врагу.