— Я, кажется, влюбилась, — ответила честно.

— Я женат, не забыла?

— Я тоже замужем.

— И?

Чего хочет? Какие предложения имелись?

— Я… Просто я подумала…

— Нет, Марина, ты еще не подумала.

Я ушел. Уехал обратно в город. Дома собрал сумку с вещами. Заехал в магазин и купил роскошный букет ромашек. Машка обожала полевые цветы. А еще в ее любимую кондитерскую заскочил.

— Сюда нельзя, — пожилая бабушка-охранник перегородила мне путь. — Карантин здесь.

Я хотел привычно ткнуть носом в корочку, но не стал. Бабка, все же.

— Баб… — посмотрел на бейджик, — Тань, у меня жена с сыном здесь. Мне им вещи передать. Ну и цветы.

— Фамилия, палата? — деловито поинтересовалась и достала списки.

— Седьмая вип-палата, Мария Сергеевна Субботина.

— Отметила. Санитарка отнесет.

— Баб Тань, а мне жену вообще никак не увидеть? — и достал тысячу из кармана. Ловкость рук и штука уже у бабки.

— Никак. Но обойдешь отделение справа и позови свою Марию. Платные палаты на втором этаже.

— Спасибо.

Сделал как сказано. Глазами охватил весь этаж и жену набрал. Несколько раз, но Машка не отвечала. Занята или намеренно игнорировала? Я постоял еще минут десять. Хотел начать орать, но вряд ли прочие пациенты оценили бы.

— Ну и хрен с тобой! — психанул и к машине пошел. Я приехал, а она характер показывала! Бесит.

Дом встретил тишиной и строптивым мяуканьем Майки (вообще она Мия, но для этой белобрысой пигалицы слишком пафосно).

— Мяу!

— Что орешь? Будем есть. Что найдем.

Майка зыркнула на меня злобно, хвостом вильнула и отвернулась к окну. Строптивая. Такая же, как хозяйка.

— Идите жрать, пожалуйста, — с поклоном попросил, насыпав ей полную миску корма и молока. Теплого. Не поленился подогреть. Сам холодильник открыл. Казан плова стоял. Достал его. У меня школа молодого бойца на отлично: я мог сам постирать, погладить, поесть приготовить и задницу подтереть. Не бытовой инвалид. Вот вчера плов на мангале готовил. Шашлык и уха у меня пальчики оближешь.

Разогрел, поел, посуду помыл. Я не был педантом, но считал, что в доме должна быть чистота. Никаких гор посуды, следов от кружек и пыли хоть картошку высаживай. Машка справлялась. Дом у нас большой и раз в неделю помощница приходила, но, в общем и целом, норм было. Единственное, что меня раздражало и с чем она ничего не могла (или не хотела) делать — Пашкины игрушки. Они были везде.

— Да, — ну наконец-то!

— Я получила цветы и вещи. Спасибо. Мне очень приятно. Очень.

Внутри сразу потеплело от ласки и тепла.

— Я звонил, хотел хоть в окно увидеть.

— Я как увидела пропущенные, перезвонила. Мы с Пашой на дыхательную терапию ходили.

Черт! А я уже успел и разозлить, и обидеться.

— Я люблю тебя, Кир. Спасибо, что ты у нас есть.

Я буквально кожей ощутил, мягкими вибрациями нежного голоса, насколько ей важна моя поддержка, мое участие, неравнодушие. Возможно, Маша тоже чувствовала, что между нами где-то стало очень тонко.

— И я тебя люблю, Машка моя. Тебя и Пашку. Я очень скучаю. Слышь, давай вечером сеанс секса по телефону устроим, как раньше, помнишь?

Она прыснула от смеха. Ну да, больница не самое подходящее место, но у них палата отдельная.

— Давай.

Мы попрощались, и я довольный пошел гладить рубашку на завтра. Потом газонокосилкой прошелся по участку. В зале железо потягал — мне в форме нужно оставаться. Поплавал немного. После душа упал на кровать — было уже десять.

— Готова? — написал жене. Она ответила провокационные смайликом. — Пришли фотку: губы и сиськи.

Я был груб. Это заводило нас обоих. Через минуту я любовался на сочные полушария с розовыми пиками сосков. Машка одну грудь сжимала длинными пальцами с идеальным маникюром, нижнюю губу прихватила зубами. На мне не было белья и ствол, как флагшток, устремился вверх, заныл от желания. У меня яйца звенели, я ж так и не трахнул жену по-человечески, даже то, что сейчас делали по факту суррогат. Хочется тело к телу, кожа к коже, рот в рот.