А еще потому, что я отчаянно хочу почувствовать себя живой. Целой. Настоящей. И это возможно только рядом с этим мужчиной.

Давид впивается в мои губы дико, голодно, жадно, взахлеб. В его действиях нет ни капли нежности.

Я хоть и ожидала и даже хотела чего-то подобного от своего босса, все равно оказалась к этому не готова. Прошлое, будь оно проклято, оно не отпускает, поднимает голову, и…я трепыхаюсь, молотя Хакимова по спине, желая вырваться из его хватки.

Но мои действия только сильнее подстегивают Давида. Он нагло вторгается в мой рот языком, кажется, доставая им до самых гланд, напрочь лишая дыхания. Таким образом он заявляет на меня свои права. Всегда так было.

Давид ворует мое дыхание, заставляя задыхаться, отчего я сильнее колочу его по спине. На что Хакимов просто перехватывает мои запястья и удерживает их за спиной, заставляя прижаться к его мощной груди. Уверена, он чувствует, как бешено колотится мое сердце. Я не смогу долго скрывать свое состояние и желание.

Пальцы второй руки запускает в волосы на затылке, запрокидывает мою голову, заставляя смотреть и тонуть в его омутах.

- Ты же тоже этого хочешь, Богиня, - хрипит Давид, оставляя цепочку поцелуев на моей шее, срывая мой неосторожный стон. Помнит, что у меня там очень чувствительные места. – Скажи!

- Давид…

- Скажи, Тея…Не лги себе…

И ответ идет из глубины души, вырывается сам собой:

- Да…

Давид, рыча, вновь накидывается на мои губы в собственническом поцелуе и отпускает мои руки, которые, по старой памяти, обвивают его шею, притягивая ближе. Чтобы кожа к коже. Чтобы стать единым целым.

Давид натягивает мои пряди так, что волосы горят, но я не чувствую боли. Его рука соскальзывает, и он отрывается от моих губ, заставляя меня едва ли не хныкать:

- Волосы зачем отстригла, Тея?!

- Так…было…нужно…, - задыхаясь, подставляю себя его рукам, что блуждают по моему телу.

Давид вжимает меня в себя, заставляя через ткань моих и его брюк чувствовать его каменный и напряженный член, что упирается мне в живот.

Хакимов сильнее натягивает мои волосы, заставляя запрокинуть голову и открыть еще больший доступ к моей шее. Он прикусывает мочку уха и поцелуями – укусами спускается по шее вниз, к ключицам, доступ к которым он получил, развязав тесемки на блузе.

По телу проходит волна дрожи. Меня неконтролируемо трясет от желания. От того, что я бесстыдно хочу, чтобы Хакимов коснулся меня там, где все уже горит и невыносимо пульсирует.

- Давид…, - хнычу, со всей силы ногтями впиваясь в его плечи, сама не зная, о чем прошу. Потому что хочется умолять этого мужчину обо всем и сразу.

Но он прекрасно меня знает, именно поэтому дает мне то, чего так жаждет мое тело.

- Такая горячая, - шепчет в мои губы, ребром ладони проводя между ног прямо через ткань брюк.

- Дааа…

- Для меня…

- Давид!

Но Хакимов резко убирает ладонь, видимо, потому, что играет по своим, ему одному известным правилам.

Он шире распахивает мою блузку, расстегивая несколько пуговиц, и получает доступ к моей груди, облаченной в кружевной бюстгальтер. Я знаю, что сейчас меня ждет изощренная и сладкая пытка – ведь семь лет назад Хакимов был без ума от моей груди.

Прикусывает мой сосок прямо через ткань белья, вызывая мой гортанный стон. Самодовольно улыбается и, глядя на меня снизу вверх, оттягивает бюстгальтер вниз, оголяя грудь. Соски мигом твердеют, но не от прохладного воздуха, а от пристального и горячего, бесноватого взгляда Хакимова.

Он проводит пальцем между моих грудей, под ними, очерчивая контур. От нахлынувших ощущений я пошатываюсь, и Давид, подхватив меня, усаживает на стол, вклиниваясь между моих разведенных бедер. Прямо на документы на парочку миллионов. Но нам обоим плевать. Сейчас есть вещи поважнее.