Смотрит прицелом глаз твоих.
Разрывают объятья в клочья,
У нас один крик – на двоих.
Удушу, чтобы стихла!
Заломал, чтобы замерла!
Напором в тебя проникну —
Чтобы сока со мной испила!
Напоена лишь только мною…
Захлебнись своим одиночеством!
Смотри в глаза – своим пророчеством!
Жалкое высочество!
Выверну наизнанку,
Наполню Адом и Раем.
Убитого тобой мудреца —
Без капли крови,
И ты на слезы скупа.
Донесутся твои стоны —
Ты всегда в глубине меня…
Окутанные тьмою,
Перламутром синем
Черного пера!
Кровная
Поэт
И он её крадёт в свои покои,
Всё для жены его новой.
Выпьют они кровь младенца
Заиграют словно дети,
Он становится её детством,
И застучало её сердце,
Ритм двоих в один бит.
Солнце взгляда ослепит,
Дыхание единое.
Она им вся одержимая,
И он зовёт её милой,
Как будто всю жизнь
Они друг друга любили,
От своего начала.
Нет прежних знаний,
Он стал для неё всем.
Его имя – Люцифер,
Она его жена – Адель.
Себя ему дарить так рада,
Дарует он подарки ада.
Алмазов ванну до краев,
Напоил свою любовь,
Шелками нежными белоснежными,
Букетами из всех цветов.
Он позволил себе познать
С ней любовь.
Он не видел, чтоб дружили
Все четыре так стихии,
Чтоб ветра так кружили,
Распускали его крылья.
Платье даровала ей вода,
С кем сдружилась бы так змея.
Он ею всей очарован,
Он с ней петь себе позволил.
Он своим мычанием
Со скрипкой станцевал ей,
Гимн свой под венчальный.
Растаяла в его душе хрустальная,
Рассыпалась по частям.
Она его Ева,
А он Адам.
Ожившая
Лирик
И это признание его веры,
Душа его жизнью млеет.
Раскололась, растаяла,
Его капля темно-алая
С синим дымом ожила.
Прорастёт в нём настоящая любовь,
Снова оживут в нем запахи райских садов.
Снова он жизнью наполнится,
А в сердце иголка лишь колется.
Двадцать первая
Поэт
И ласки их не знают придела,
Она – гостья в его владениях,
Она вся – для него, без сомнения,
После двадцати одного дня.
Столько захотел, чтоб с ним жила,
Отправит, как и всех предыдущих,
В огненный замок, где живут лучшие,
Подарит просторы в несколько комнат.
Только у лучших жен их так много,
Как все, она будет у него работать,
О себе – своё имя лишь помнить,
Он позволит загадать ещё желание,
Только после всех ночей. На прощание.
А потом работа из легких —
Работать над вокалом:
Ему понравилось, как она для него звучала,
И комнат своих чтоб не покидала.
Не чуть-чуть! Не случайно!
Строгое правило! Приказание!
Иначе ей смерть
От слезы своей хрустальной.
Как переступит свой порог,
Она тут же растает,
И её она отравит.
Так и угодила она в свою ловушку,
Люцифер стал её мужем,
Облик милый его звериный,
Она не помнит своё имя,
Душа её святая
Превратилась в слезу хрустальную,
Вместо неба над головой
Многоэтажный дом большой,
Запахом сырой, словно под землёй,
И не помнит она жизни иной,
И не знает себя теперь другой.
Великодушная
Люцифер
Адель, прекрасная моя,
Моя супруга, моя княжна.
Этот мир весь для тебя,
А я в нём – главный твой слуга.
Хочу любезно показать свои просторы,
Познакомить с приближёнными,
Со слугами и твоими подчинёнными.
Прошу, Ангел мой, не будь такой скромной,
Хочу видеть тебя всегда довольной,
Улыбкой сверкай алмазной,
Перламутром глаз смейся ясных.
Я пеленаю тебя в платья нежные,
Шелк в брильянтах, сиянием космоса млечного.
Дарю я тебе любого кутюрье, по тебе.
Приглашаю тебя на бал,
Чтоб звон бокалов в нашу честь пел и плясал.
Ты только оглянись, почувствуй волшебство,
Тут каждое мгновение для тебя – твоё.
Пойдём, покажу всё.
Адель
Душа к душе тянется невольно,
Вкушая аромат родного запаха.
И так тонки, все эти нотки.
Как будто двое сбежавшие из хауса
И весь лишь смысл – в их спасенье!
Другой дороги не найдешь,
Лишь следовать за тобой —
Души родной услышать дрожь.
Щедрая