Настойчивый, проникающий дрелью в мозг телефонный звонок заставил Энни скривиться. Сначала – от головной боли, затем – от дневного света. Комнату заполняла утренняя прохлада, но от этого было ничуть не легче. Мысленно проклиная всё на свете, а особенно вчерашнюю себя, девушка села, стараясь не открывать глаза, нащупала на краю стола телефон и сняла трубку.

– Да? ― голос хрипит, как машинный мотор на последнем издыхании.

– Что за фигня! Я уже собиралась ехать к тебе!

Энни отодвинула трубку в сторону, чтобы голос сестры не так жестоко тиранил её несчастное ухо. У Кейт была отвратительная привычка повышать голос при телефонных разговорах.

– Извини, ― Энни кашлянула, чтобы прочистить горло, но это не особо помогло. ― Я вчера почти сразу уснула… Ты на работе?

– Да! Приехать к тебе, когда закончу? ― каждое слов, будто взрыв ракеты.

– Нет, не нужно… Сейчас позавтракаю и, наверное, снова лягу…

– Ты плохо себя чувствуешь?!

– Господи, Кейт, мне станет лучше, если ты перестанешь так кричать. Я в порядке…

– Извини! Просто здесь так шумно… Так мне не приезжать?

– Нет… ― Энни прервалась, услышав стук в дверь. ― Слушай, тут какой-то мудак стучится, так что пока. Всё хорошо, мне ничего не надо, передавай привет Полли, ― не дожидаясь ответа, девушка повесила трубку.

Между тем, стук в дверь не прекращался. Никогда ещё Энни не была так рада поломке дверного звонка – эта трель бы окончательно добила её. Перешагнув через очки и спортивную сумку, девушка посмотрела в глазок и открыла дверь. Миссис Калхоун – ровесница динозавров из квартиры сверху – судя по недовольному лицу намеревалась возмутиться из-за вчерашнего погрома, но, увидев Энни, моментально забыла о своих намерениях.

– Что с Вами… ― поросячьи глазки миссис Калхоун удивлённо расширились.

Грязные взлохмаченные волосы, синяк на лбу, опухшие красные глаза в темных кругах, левое предплечье было покрыто засохшей кровью, такие же пятна красовались на мятой одежде. Запах перегара, сигарет и дыма заполнял, кажется, всю квартиру.

– Извините… ― выдохнула Энни, отводя изрезанную руку за спину. ― У меня умер близкий человек и… Я была сильно расстроена…

Миссис Калхоун поджала тонкие губы и, понизив голос, проговорила:

– У меня есть бутылка Мерло… Можешь зайти сегодня, если хочешь…

Энни чуть приподняла уголки рта.

– Спасибо. Только в душ схожу…

― Господи, Энни, ты выглядишь так, будто напивалась все эти три дня, ― отодвинув один из стульев, Кейт подсела за столик к сестре.

– Что, даже очки не помогают? ― уточнила Энни с улыбкой, постучав ногтем по одному из тёмных стёкол.

– Не уверена, что хоть что-то поможет это скрыть. Ты обещала быть паинькой, а сама напиваешься, ― Кейт разочарованно вздохнула.

– Я делаю это лёжа в постели, так что всё хорошо. А вообще это миссис Калхоун со своим вином всё начала.

– Это та, которую ты называла ебанутой психованной сутенёршей? ― уточнила Кейт, быстро просматривая меню.

– Я ошибалась. Она библиотекарь, а не сутенёрша. Те девки оказались её внучками. Какого хрена вообще подростки сейчас так выглядят? К слову, Полли это тоже касается…

– Она так самовыражается, ― подняв взгляд на подошедшую официантку, Кейт улыбнулась: ― Здравствуйте. Омлет с ветчиной, тост с маслом и кофе без сахара.

– Мне только томатный сок, спасибо, ― Энни перевела взгляд на сестру.

– Ты завтракала сегодня? ― уточнила та.

– Да.

– Чем?

– Шоколадкой с орешками.

– Шоколадка – это не завтрак. Завтрак должен включать в себя не только углеводы и жиры, но ещё и белок…

– Завтрак – это любая хрень, которая залетает тебе в рот первым делом после пробуждения. И я запила её молоком, ― прервала лекцию о правильном питании Энни. ― И вообще – не переводи тему. Нудизм – нихрена не способ самовыражения.