Монахи были своеобразными людьми. Они считали, что семинаристы погрязли в грехе, и потому были полны решимости выбить из гордых грузинских юношей всё грузинское и заодно человеческое. Грузинская литература была строжайше запрещена. Впрочем, как и все русские авторы, публиковавшиеся после Пушкина. В том числе Толстой, Достоевский и Тургенев. В обязанности этих инспекторов входило неусыпное наблюдение за учениками. Все наказания и плохие отметки записывались в школьный журнал. Попал им на карандаш – всё, следующий шаг – исключение из семинарии, волчий билет. Отец Дмитрий ввёл среди учеников шпионов. Очень часто можно было видеть, как он крадётся на цыпочках по семинарским коридорам или совершает мелодраматические набеги на спальни, надеясь застать учеников за чтением запрещённых книг, онанизмом или руганью. Сосо, умевший придумывать хлёсткие прозвища, вскоре окрестил этого гротескного персонажа Чёрным Пятном. Поначалу наводивший ужас, этот человек в конце концов оказался смешон, как бывают смешны только самые безумные педагоги.

Понятно, что Сосо и все остальные семинаристы кто больше, кто меньше знали о знаменитых семинарских восстаниях. Сосо знал от своего старшего товарища Ладо. Несколькими годами ранее, в 1885-м, семинарист побил ректора за то, что тот сказал: «грузинский собачий язык». На следующий год ректора закололи кинжалом. Как позже выяснилось, убийца бежал во время этапа на каторгу и вскоре оказался в Северной Америке. Там его след затерялся.

В глазах властей семинарии – это исчадие ада, из глубин которого выползают на поверхность непримиримые радикалы. Враги империи: они, семинарии, выращивали для русской революции самый активный контингент. В особенности Тифлисская духовная семинария. Она стала гнездом всех недовольств, имевших место среди грузинской учащейся молодёжи, как напишет Сосо много лет спустя.

С первых дней Сосо был спокойным, внимательным, скромным и застенчивым, это состояние никак не вязалось с его характером и прошлой жизнью. Друзья заметили, что недавний задавака и глава дворовой шайки стал задумчивым и, казалось, замкнутым. У него прошла любовь к играм и забавам детства. Сосо начал взрослеть, но и всерьёз учился, превращаясь в застенчивого романтического поэта.

Экзамены первого года он сдал на отлично и показал 8-й результат в классе. В 1894–95 годах он получал одни пятёрки по грузинскому пению и русскому языку, четвёрки и пятёрки за знание Священного Писания. Он был образцовым учеником и отличником по поведению.

Сосо не был так стеснён в деньгах, как пытаются преподнести некоторые исследователи. За учёбу платил дядя Яков Эгнаташвили, который фактически стал для него названным отцом, он же подбрасывал на карманные расходы. Да и Сосо зарабатывал карманные деньги, 5 рублей, тем, что пел в хоре Русского драматического театра, который находился по соседству с семинарией. Он был первым тенором в правом полухории, то есть ключевым солистом. На старших курсах семинаристы находили и другие подработки, такие как репетиторство.

Первое время Сосо и его друзья читали безобидные книги, но запрещённые в семинарии. Мальчики нелегально стали членами книжного клуба «Дешёвая библиотека» и брали книги из магазина, владельцем которого был бывший народник Имедашвили.

Именно тогда Сосо открыл для себя романы Виктора Гюго, особенно «93-й год». Герой этого романа Семурден – революционер-священник – станет для него одним из образцов для подражания.

По ночам Чёрное Пятно ходил по коридорам, проверяя, погашены ли огни, и не читает ли кто, и не предается ли другим порокам. Как только он уходил, ученики зажигали свечи и возвращались к чтению. Сосо обычно слишком усердствовал и почти не спал. Выглядел сонным и больным. Когда он начинал кашлять, Иремашвили брал у него из рук книгу и задувал свечу. В книгах молодой Сосо черпал не только знания, в них была другая жизнь, другой мир, в котором, хотя и иллюзорно, он проживал какое-то время вне гнетущей реальности.