– У нас что, специи закончились? Могла бы яйца пожарить…

– Твои? С удовольствием, – перебивает, заставляя ухмыльнуться.

– Язык подточила? – вопросительно бровь выгибаю.

– Работаю над этим, – отвечает и снова в окно смотрит.

– Ты страх потеряла? Не боишься, что отрезать тебе его могу? – оттолкнув тарелку, опираюсь локтями на стол, подавшись чуть вперёд.

– А ты не боишься, что я отравить тебя могу? – прищуривается, изучая моё лицо.

– Духа не хватит, – кривлю губы в подобии улыбки.

– Ты не знаешь, на что способна ма… женщина, – проговаривает, и я пропускаю мимо ушей её оговорку.

– Отчего же, знаю, – киваю, смахивая со стола невидимые пылинки. – Одна нож в спину воткнула и пошла дальше жить припеваючи.

– Не дай бог, чтобы ты так жил, как она, – выплёвывает со злостью в тоне.

– Ай-ай, бедная, в особняке за несколько лямов чалила, – цокаю языком, прикладывая руку к груди.

– Выбора особо не было, – тихо проговаривает.

– Выбора не было у меня в пятнадцать лет, а ты просто предпочла самый выгодный вариант. Мужика нашла в Москве? Кто тебя спонсирует? Кто сиськи оплатил? Работал явно профессионал… – замолкаю, когда мне на голову выливается овсяная жижа.

– Идиот! – шипит и, со скрипом отодвинув стул, удаляется.

– Вечер не занимай, у меня планы, – кричу ей вслед, усмехаясь и вытирая лицо.

Аля

Планы у него, придурок бессовестный!

– Кто тебе сиськи оплатил? – кривлю голос, изображая его.

Ты и есть мой спонсор, дурак!

Когда он меня спросонья на руки взял, я сначала испугалась, а кто бы не ужаснулся? Спишь себе спокойно, сны прекрасные видишь, а тут раз, и кто-то тебя трогает. Да я чуть не описалась там на месте, толком не поняла, чего он хочет, закричала, едва он руки ко мне протянул. Потом уже напряжение спало, в частности после того, как убедилась, что он уснул мертвым сном.

Совру, если скажу, что было неприятно спать рядом с ним, как раньше. На время забыла всё, что было, словно и не расставались никогда. Он прижимал меня к себе всю ночь, моментами так сильно, что не то что шевелиться не могла, а дышать не получалось.

И правда надеялась, что наутро всё станет по-другому. Думала, может он одумался, решил переговорить мирно, выяснить всё, но куда там.

Так как полночи ворочалась, образно говоря, конечно, то уснула под утро крепким сном. Как он встал и вышел из спальни, я не слышала, но вот не уловить пиликанье его телефона на прикроватной тумбочке не вышло. Даже разозлилась на настойчивый будильник, а дотянувшись до сотового, поняла, что это не будильник.

«Ну что там у тебя? Разобрался с этой сукой? Надеюсь, не убил её, а если… с удовольствием помогу закопать труп )))» – прочитала на экране смартфона послание от Макса.

Труп закопать он поможет, ты смотри, какая крепкая дружба. А как пел раньше, как вежливо со мной общался, правда напускное всё было, по глазам видела, что не нравлюсь я ему. Но задевает даже не это, плевать, кому я там не нравлюсь. Вывело то, что Давид обсуждает со своим другом меня, и, судя по всему, между собой они называют меня не по имени, а сукой. Одно дело, когда он бросает обзывательства в стенах дома, и другое, когда моет мне кости где-то там. Нет, я понимаю, Макс ему как брат, они вместе прошли все круги ада, но всё равно обидно.

Соответственно, спускалась я вниз, кипя от злости, а едва оказалась в гостиной, как чуть не вывернула желудок на изнанку от запаха сигаретного дыма по всей квартире. Ну хочешь ты травить себя никотином, зачем все вокруг должны страдать? Закрой к чертям эту дверь на балкон, чтобы дом потом пепельницей не вонял. Наверняка специально так сделал, чтобы меня взбесить, он ведь целью задался психику мне сломать. Ну а потом добил своими фразами за столом. На высказывания о каше я не обратила внимания, привыкла её так есть, и мне вкусно, но вкуснее всего она выглядела на его голове, это факт.