Спустя неделю.

С наступлением весны моя бессонница обострилась. Уснуть не удавалось уже четвертый день. Насти не было в городе, чтобы попросить её остаться у меня. Так был бы хоть шанс немного поспать. Я даже сходила к неврологу, но, кроме легких седативных, он мне ничего не прописал, а они мне давно уже не помогали. После тренировки я шла вдоль дороги по тротуару. Опоздала на последнюю маршрутку, а такси вызывать не хотелось. Оно слишком быстро доставит меня к дому, куда мне совсем не хотелось. От усталости меня немного покачивало, глаза слезились, но упади я сейчас на тротуар, не уверена, что выключусь. Скорее всего, так и буду лежать, мечтая уснуть, смотря на тёмное небо и считая звезды. Возле меня резко затормозила машина. От неожиданности отскакиваю в сторону.

− У тебя денег на такси нет? Что за привычка шляться по ночам? – хмурясь, произносит Стас, опустив стекло.

− И тебе добрый вечер!

− Добрый ночер, блин. Садись.

− Не стоит.

− Садись, говорю, чеканутая, – спорить не хочется, как и отвечать на его грубость. Сил на это нет, поэтому, молча, сажусь в машину. – Что с настроением?

− Ничего. Устала просто.

− Обидел кто-то?

− Нет. Всё нормально, – бросаю короткий взгляд на Стаса и снова отворачиваюсь к окну. Он больше ничего не спрашивает, а я и не пытаюсь завести разговор. Смотрю на дорогу, понимая, что через несколько минут останусь один на один со своей бессонницей и роем бесконечных мыслей.

***

Останавливаю машину у подъезда и поворачиваюсь к Болонке. Странная она сегодня: молчаливая, притихшая. Глаза красные и припухшие, явно плакала. Теребит пальцами ремешок от своей сумочки.

− Приехали.

− Стас… − произносит, даже не глядя в глаза, и мнется, словно не решается закончить фразу, − ты бы не мог подняться ко мне? – началась старая песня.

− То, что было той ночью − это… − хочу сказать, что вряд ли повторится, но она перебивает меня.

− Нет, нет, я не о том совсем, – опускает глаза. − Я уже и так поняла, что тебе со мной не понравилось. Я не секса прошу. Просто посиди со мной, пока я не засну, потом сразу уйдешь и всё, – она делает глубокий вдох, на секунду прикрывая глаза, и продолжает уже более тихо. – Я спать не могу одна, совсем не могу. Бессонница непонятная и изматывающая. Засыпаю только, если есть кто-то рядом, – не знаю, что на это ответить. Ненавижу, когда мной манипулируют, а сейчас просто зависаю, потому что не могу со стопроцентной уверенностью сказать, что её слова − неправда. Она расценивает это молчание по-своему. Оборачивается, немного грустно улыбаясь. – Извини. Спасибо, что подвёз. Спокойной ночи! – выходит из машины, направляясь к подъезду. Запинается, роняет ключи у самой двери. Пара секунд, и я, матерясь, иду следом, очень сильно сомневаясь в собственном решении.

Поднимаемся на нужный этаж. Замечаю, что Болонка смахивает слёзы ладошкой.

− Чего ревёшь? – спрашиваю, проходя в квартиру. Динка хлюпает носом, скидывая пальто.

− Прости, − отворачивается, пряча лицо, растирая ладошками мокрые щёки.

− Иди сюда и рассказывай, что случилось, – тяну её за руку к себе и обнимаю.

− Ничего, глупости… Сама не понимаю, почему плачу… Просто устала… Прости. Не уходи только.

− Давай, весь свой запас солёной воды выплакивай и успокаивайся, – Динка неожиданно обнимает меня, прижимаясь к груди. Хлюпает носом, как ребенок, ей богу. Отчего-то даже хочется улыбнуться такому порыву. Куда только подевалась дерзкая и острая на язык Болонка? Поглаживаю её спину, дожидаясь, когда она успокоится. Спустя какое-то время она отстранятся, поднимая на меня заплаканные глаза.